Весной, когда в изостудии они начали писать маслом, у него проснулось желание попытаться пересказать на холсте впечатления прошлого лета, его наполненный солнцем, запахом рыбы и детскими голосами воздух, песчано-желтую, буро-красную и пыльно-серую землю, белизну жилищ, синеву моря. И в этом обрамлении вечной жизни – прелесть молодой женщины, воплощавшей эту жизнь. Алик оборудовал себе студию на чердаке дома и работал часами. Белая хата и куры, мчащиеся к летней кухне, черный хлеб, желтое масло между зелеными листьями и арбуз на выцветшей клеенке, низкий паслён и высокие подсолнухи, нелепая бурая скирда на блеклом поле, которую закат окрашивал в цвет глинистых береговых обрывов, черные кресты фигур на лимане, Ирина – с Колей на руках, с куском арбуза и бороздками сока на покрытом пылью теле, в корыте с кувшином над головой. Он уезжал с этюдником к Каменной могиле и писал, стараясь передать красками и движениями кисти древнюю энергию тех мест. Когда летом приехала Ирка, он первым делом повел ее на чердак и показал свои работы, и она молча смотрела, а потом заплакала.
Этим летом на море их отношения изменились. Ирка превращалась в девушку, у Алика начинал ломаться голос. Они бы уже не стали ползать в зарослях паслёна, да и шкетов не было: Колю, сына обожаемой, горько оплакиваемой подруги, взяла на лето тетя Люся и вместе с Асей увезла в Крым. Алик рисовал и писал маслом, оба много читали, плавали и ходили гулять вдвоем, избегая прошлогодних мест, где они были вместе с Ириной. О ней не говорили, но она незримо присутствовала в их отношениях. В то лето они стали друзьями, а не просто братом и сестрой, и дружба осталась, даже когда Ирка перестала приезжать на все лето.
Алик поступил в художественное училище, потом в институт. Пока учился и после окончания много работал на реставрации храмов, что привело его к Богу. Каждый образ, которому он возвращал жизнь, преисполнялся значения, проникал глубоко в душу, помогал в постижении того, с чем он раньше не мог примириться, чего не мог объяснить. Этой осенью он решился наконец приехать на Иринину могилу, единственное место на земле, навестив которое, можно сказать, что побывал у нее. Это посещение принесло освобождение от боли, горечи, чувства вины, и теперь то далекое-далекое лето, которое разбудило жившего в нем художника, отзывалось лишь радостью и благодарностью в его душе.
Монолог педикюрши
У педикюрши Ниночки Австрийские ботиночки, Английский шарф, Система «Sharp» И прочие дела. Она скоблит мне пяточку, Я кину ей десяточку, И за массажем Мне расскажет, Как она жила…
Как обаятельны (для тех, кто понимает) Все наши глупости и мелкие злодейства…
Здравствуйте, Танечка! Раздевайтесь,