Ужас, смешанный с отвращением и негодованием тронул душу Пауля, как только железо отчеканило последнее слово, рождая целую бурю трудно передаваемых эмоций. Рассудок не может принять того, что прежнее мироустройство, построенное на традиционных идеалах, где есть семья, где отцы и матери, воспитывают детей и пребывают в любви, осталось за стеной. Теперь нет всего этого для него, а что же есть? Максимально обезличенное общество, в абсолютно сером мире, где старшие партийцы и символы Коммуны – яркие вспышки, приковывающие к себе всё внимание. Пауль оглянулся и его взгляд упал на людей, идущих в «храм идеологии», что рядом с ними. Полная бездна в очах, посреди которой убийственно мерцают угольки верности хозяевам из Партии.
«Не люди, которые станут инструментами, но инструменты, с человеческими душами» – подумал о жителях Коммуны Пауль.
Пауль обратил взор на Фороса, но увидел не представителя просвещённого народа, а маркиза дьявольской знати, которая ради самой власти сотворила из людей душевных калек, вырвав их них практически всю душу. Но зачем? Пауль находит только один-единственный ответ – тут власть не средство, а цель… власти ради власти.
– Ка-как так? – голос Пауля дрогнул в вопросе.
Форосовы глаза запылали неожиданно ярким пламенем, а речи стали жутко-фанатичным:
– Доктрина говорит, что отношения между мужчиной и женщиной порождают межличностное собственничество, стремление быть вместе, а не с народом, а для идеологов Директории Коммун это опасность, великая. Семьи, то есть высший результат процесса собственничества между людьми, порождают полную атрофию коммунизма как такового, ибо народ не может быть задействован в великих процессах общественной жизни, да и если люди друг из друга делают собственность, равенства и общности быть априори не может. Поэтому они и стали пылью, а вместо них производством населения заняты Народные Инкубаторы.
– А п-п-почему вс-всё так?
Ответа не последовало, лишь молчание. Но Пауль и сам находит ответ, который скрыт в таинственном молчании Фороса. Они сделали народ мешаниной, ватой для того, чтобы им можно было легко управлять. В Рейхе семья была центром церковной и государственной пропаганды и власть имущие силой горячего слова приковывали всё внимание людей к семье, уводя их от желания воевать за власть. Тут процесс иной, людей лишили права на семью с одной целью – приковать их мысли к идее, поработать души
Пауль не заметил какого-либо смущения в глазах товарища, который восхищённо взирает на два метра металла и плоти, пропитанных мыслью абсолютного равенства и краха чувств.
– А что нам при нарушении девятого пункта доктрины грозит? – спросил Пауль.
Существо простучало пальцами левой руки по посоху и правую ладонь
– Если вы попытаетесь абсолютно