– А я видела, видела! – донеслось язвительное из-за спины.
Девчонка кривлялась возле дуба, весело строя рожицы.
Иван упал на траву, торопливо натягивая до конца узкие штаны.
– У, мелкая стерва! – процедил он сквозь зубы, погрозив девчонке кулаком. – Ну, ты у меня сейчас схлопочешь!
– Только попробуй! – серьезно предупредила девчонка, но на всякий случай спряталась за толстый ствол дуба. – Я все папке расскажу! Он из тебя бифштекс на палочке сделает. На копье. Хи-хи!
Иван отвернулся, решив игнорировать нахалку. Встряхнул и натянул рубаху, неторопливо обулся в дурацкие туфли. Еще колпак с бубенчиками – и натуральный шут выйдет.
– Ты еще здесь? – оглянулся Иван, поднимаясь с травы и отряхиваясь. – Все, концерт окончен. Финита ля комедия.
– Тоже мне, комедия, – поморщилась маленькая нахалка. – Да было бы на что смотреть!
– Так чего смотрела тогда? – Ивана почему-то зацепило подобное суждение.
– Скучно тут у нас, – тяжко вздохнула девчонка, затем повертела пальцем в носу, придирчиво оглядела его и отерла о подол. – Пошли, там карета ждет.
– Какая еще карета?
– Королевская, какая же еще! Вот дурак!
– Ах ты!.. – Иван кинулся вперед, резко выбрасывая руку в попытке дотянуться до противной девчонки.
Та взвизгнула, увернувшись от протянутых к ней пальцев, резво подобрала подол платья и сиганула вверх. Иван злорадно ухмыльнулся и попытался по привычке засунуть руки в карманы, но, к глубокому его сожалению, карманы в этих идиотских штанах отсутствовали.
Неторопливо взобравшись вверх по склону, он обнаружил хорошо утоптанную тропинку, петлявшую меж деревьев. Девчонки нигде не было видно, и одно лишь это несколько подняло ему настроение. Иван терпеть не мог нахальных детей, обнаглевших до одури от безнаказанности.
В лесу заливались птахи, порхая с ветки на ветку. Из дупла выглянула белка, проводив Ивана настороженным взглядом. Иван подмигнул ей и принялся насвистывать мелодию из песни «А нам все равно». Непривычно свежий, насыщенный кислородом воздух немного кружил голову.
Бодро вышагивая по тропинке, Иван вскоре вышел на дорогу, сильно напоминавшую тракт русской глубинки в сухую пору: подсохшая, застывшая буграми грязь с хорошо наезженной глубокой колеей. В колее, на огромных деревянных колесах стояла настоящая карета, похожая на огромную тыкву, с небольшой короной наверху и вся в завитушках и позолоте. Карета изредка покачивалась на длинных деревянных рессорах, будто внутри нее ворочался кто-то огромный, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Застекленное окошко изящной, со скругленными краями дверцы было завешано подобранными шелковыми занавесочками. На козлах гордо восседал кучер в оливковой ливрее с галунами, мешковатых синих штанах до колен и белых чулках. Кучер держал в руках длинный хлыст и поводья, тянущиеся к четверке черных…
Иван почувствовал, что ему становится