Коридор привел в мрачный церемониальный зал. Гроб стоял на мраморном постаменте. Рядом толпились люди в черном. Одноклассники, родственники, учителя. Потрясенная мать плакала, склонившись над Матвеем. Говорила мертвому сыну ласковые слова, от которых сердце щемило.
Марина представила, что…
Нет, не представила. Прочь такие мысли!
Отгородившись ментальным блоком, она поискала Аню. Дочь стояла рядом с соседями: симпатичной норовистой Катей и придурковатым Саней, которого все, даже родители, называли Чижиком. Аня не плакала. Смотрела в гроб сухими глазами, теребила молнию на курточке. Траурный цвет подчеркивал белизну ее кожи.
Первые похороны… первая потеря…
Скоропостижная смерть бабушек не в счет – Аня была слишком маленькой.
Марина привстала на цыпочки, но мужчины закрывали обзор. Видны были гвоздики в изножье. Однажды Антон подарил ей роскошный букет роз. Они еще не жили вместе – начало, романтический период. Это потом выяснится, что вся романтика Антона – дежурные цветы Восьмого марта и минутные прелюдии перед сексом. Но тогда окрыленная Марина возвращалась со свидания и в автобусе пересчитала розы. Двадцать шесть – четное число. Наверное, в магазине добавили лишнюю.
Суеверная Марина подумала, что это – плохой знак.
Не прогнозировали ли те розы печальный исход грядущего брака?
Марина часто спрашивала себя, как могла она уберечь семью? Зарабатывать меньше? Прятать деньги от ранимого мужа, теша его дурацкое самолюбие?
Какие глупости, блин…
Безутешная мать причитала над сыном.
Марина подняла взор. Потолок церемониального зала был выложен из серого сверкающего гранита. В плитах отражался гроб и Матвей, точно он висел над шуршащей толпой. Померещилось, что веки мертвеца не опущены, что он смотрит – и смотрит прямо на Марину.
Марина попятилась, не сводя с потолка глаз. Удивительно, посещение крематория повлияло на нее сильнее, чем на двенадцатилетнюю дочь! Гранит отражал женщину в черном, стоящую за спиной. Понимая, что они сейчас врежутся, Марина обернулась, но позади никого не было.
– Привет.
Марина вздрогнула.
В проходе вырос Антон.
– Привет. – Марина разгладила складки на пальто. – Ты чего не работаешь?
– Пообещал вчера Аньке поддержать ее. Опоздал, правда…
– А заказ? А налоговая?
Будто не было развода. Заботливая жена волнуется о бизнесе мужа.
– Я в половине шестого уже в мастерской был. Отремонтировал ведро. А налоговая на пятницу перенеслась – Глебыч перепутал со страху.
– Порезал руку?
– Пустяк. До свадьбы заживет.
– Ты дома… ты у нас ночевал?
– На царской кушетке. – Антон понизил голос. – На ней, кстати, никто не умирал?
Марина пожала плечами. Разговор иссяк. Потоптались, разглядывая