– Столько разом дел навалилось, одно важнее другого, только успевай поворачивайся! Сидим тут до ночи с кредитниками, думаем, что да как. Просрочка растет как на дрожжах! Ну, вот наконец и до вас руки дошли.
Павловский внутренне поежился. Разговор ему не нравился. Владу явно давали понять, что дела его департамента к важным не относятся.
– Владислав Сергеевич, нужно нам с вами кое-что обсудить, так сказать, по вашей кафедре, – неторопливо и внушительно говорил Бородин. – Я, как вы знаете, принимаю дела, пытаюсь разобраться. Что эффективно, а что не очень. Стараюсь отделить зерна от плевел. И кое-какие выводы уже для себя сделал.
Он внимательно посмотрел на застывшего в кресле Павловского.
– Знаете, какую первую задачу поставил мне владелец банка? Нет? Наверное, догадываетесь, – Бородин не сводил взгляда с напряженного лица Павловского: – Что всегда делают в условиях кризиса? Оптимизируют расходы! Согласны?
Павловский кивнул и мысленно застонал. Это конец. В глазах этого чужака его департамент, а если говорить честно, то прежде всего он сам со своей немаленькой зарплатой, выглядит как первый кандидат на сокращение.
– Предшественник мой придавал вашему департаменту большое значение. Для этого вас и приглашали – усилить в банке работу с инвестициями, так?
Павловский снова судорожно кивнул, пытаясь уловить, к чему клонит собеседник. От их беседы его бросало то в жар, то в холод. Сейчас ему показалось, что разговор начал поворачивать в благоприятное для него русло. Бородин, не дожидаясь более развернутого ответа, продолжал все тем же ровным тоном:
– Только вы меня, ради бога, извините, Владислав Сергеевич, но никаких результатов вашей деятельности на этом поприще мне обнаружить не удалось. Системы в вашем деле как не было, так и нет.
Павловский, который после слов о важности департамента успел расслабиться, вздрогнул. Это был, как говорится, удар в солнечное сплетение. Или еще хуже – левой по печени.
В это трудно поверить, но до поступления в институт Павловский – он тогда весил килограммов на пятнадцать меньше, чем сейчас, – занимался боксом. Особых успехов не достиг, однако ошеломляющий эффект от такого удара запомнил хорошо. Лежишь на полу, зажимая правый бок, и сучишь ногами от боли. После слов Бородина он испытал похожие ощущения.
– Прошу прощения, Александр Владимирович, – пришел в себя Павловский, – но я здесь всего два… два с половиной месяца…
– Владислав Сергеевич, – сокрушенно вздохнул Бородин, – это в большом государственном банке, где вы долго работали, два с половиной месяца – так, пустячок, знаете ли, – он пренебрежительно махнул рукой. – Это там можно годами ждать у моря погоды! А в коммерческом банке, если хотите выжить на рынке, два с половиной месяца – большой срок, за который нужно многое успеть! Вы со мной не согласны?
– Да, конечно… То есть нет… согласен…