– Вроде холодный, – нащупал Жека. И смотрит на меня с подозрением.
Но я тоже не промах. Говорю:
– У меня так всегда, когда жар. Голова холодная, а ноги горячие. Хочешь потрогать?
Но он не захотел. И мы пошли в зал. Нас там еще на входе тормознули. Билетерша.
– Молодой человек, – говорит, – у нас нельзя в верхней одежде. Спуститесь в гардероб.
А Жека ей такой:
– У него жар сильный. Ему без куртки нельзя.
– С жаром нужно дома сидеть, – сказала билетерша, но билеты взяла. И мы пошли на свои места.
Там и правда жара стояла – как в тропиках. У меня вся спина мокрая стала. Я, конечно, сидел в этом мареве сколько мог, а потом не выдержал и говорю Жеке:
– Я, наверное, домой пойду. Что-то мне совсем худо.
Он головой мотает, мол, не выдумывай.
А я уже просто хрипеть начал – так мне плохо стало.
Жека меня опять за лоб – хвать. И как завопит на весь зал:
– Да у тебя голова как сковорода – горячая. Может, ты уже того, это?
Тут я его просто пинать начал, чтобы он меня поскорее выпустил, – чуть сам в проход не вывалился. Ну и побежал со всех ног на воздух, а Жека за мной.
– Я, – говорит, – думал, что у тебя лихорадка денге. Хотел скорую вызывать.
– Дурак ты, Жека, – сказал я. – Лихорадка денге только в южных широтах встречается. Нам это на географии рассказывали.
Так мы кино и не досмотрели. А кофту я потом дома в шкаф спрятал и больше ни разу не надевал, хоть Фёкла и просила.
– Сева, ты что там делаешь? – Заколотила в дверь Валюха. Я так испугался, что всю воду из стакана на себя вывернул. Пришлось открывать.
– Я кофту стирал, – зачем-то соврал я, а Валюха так на меня посмотрела, что сразу стало понятно – сто лет мне жить не придется.
Ну и прекрасно, пусть оставит эту несносную кофту себе. Будет ей родовое проклятие.
– Вот что мне с тобой делать? – Валюха неожиданно всхлипнула. – Ты же весь мокрый!
Она чуть ли не в волосы себе вцепилась, демонстрируя отчаяние. Я даже испугался немного – вдруг заплачет? Но Валюха схватила меня за руку и потащила в прихожую. Там стоял огромный стенной шкаф, в который она нырнула с головой и уже через секунду вынырнула обратно с жуткой курткой в руках. Я как глянул на помпоны, сразу понял: наша соседка – прямой потомок викингов. Эти никогда не сдаются!
Ладно помпоны – это еще полбеды. Сама куртка – вот где был ужас. Она оказалась огромной, на несколько размеров больше моего, и к тому же отчаянно женской. Маринкиной.
Кладбище я как-то плохо запомнил. Не успели мы выйти из автобуса, как начался дождь, и всех нас смыло в одну большую лужу. Вот этой печальной лужей мы и поплыли куда-то вверх по дорожке. Под ногами у меня противно чавкало и хлюпало. Я сначала думал, что это грязь, и удивлялся, почему ее не видно. Земля-то была сухая! А потом понял, что чавкает и хлюпает у меня в носу. Просто я так низко опустил голову, что перепутал ее с ногами.
Мы всё шли и шли. А потом вдруг наша лужа резко тормознула,