– Ладно, неважно. – Она оживилась и шагнула ко мне. Я услышала шуршание бумажных салфеток, ощутила химический запах дезодоранта и мускус. – Короче, Эмили была ближайшей подругой Робин, и все четверо были практически неразлучны. А однажды что-то случилось, они поссорились, с неделю не разговаривали друг с другом, а потом – раз! – она исчезла. Говорили, что покончила с собой, но тело так и не нашли. И еще кое-что, если при этих трех упомянуть Эмили, как они просто встают и уходят. – Она понизила голос. – Знаешь, если бы нечто подобное случилось с моей лучшей подругой, вряд ли мне удавалось бы сохранять такое же спокойствие.
Я попыталась выдавить из себя подобие улыбки, придумать какой-нибудь неопределенный ответ.
– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросила я наконец.
– Да так, чтобы ты была в курсе наших дел. – Она пожала плечами. – Может, пойдем перекусим? Кстати, меня Ники зовут.
В мрачной духоте столовой меня обволокло пеленой странных ассоциаций и искусственных запахов: кокос, лаванда, лимон, – здесь толпились, хихикая и кудахча, девицы с птичьими конечностями и безупречно-белыми зубами. Смех той, что стояла рядом со мной, больше напоминал лошадиное ржание, а глаза ее были как у дохлого жука.
Все вокруг тараторили, перескакивали с одной темы на другую, называя имена, которые мне ничего не говорили, хотя я и кивала, стараясь поддержать разговор. Девушка, сидевшая напротив, красила ногти, медленно роняя на пол темно-синие капли; еще одна рассеянно водила пером по страничке блокнота в кожаном переплете. И на мгновение я задумалась, могла бы я стать одной из них…
И тут я увидела троих. Робин, Алекс и Грейс, неторопливо, спокойно, легко брели по лужайке, в точности как в первый день, дружно улыбались, беспечные и в то же время как будто несколько агрессивные. Рыжие волосы Грейс огнем горели на дневном свету, ее шикарное пальто было трачено молью. Грейс выглядела неестественно бледной, большие солнечные очки прикрывали темные круги, которые, кажется, никогда не сходили с ее лица. На Алекс была светлая плиссированная юбка, она задумчиво обводила взглядом школьный двор.
– Ох! – Я почувствовала, как Ники толкает меня плечом. – Все-таки они очень странные.
Я неопределенно хмыкнула в знак согласия, ощутила укол зависти, ноющую боль в зубах. Собираясь уходить – с извинениями, в ответ на которые девушки, прервав на секунду свою болтовню, закивали с ничего не выражающими улыбками, – я почувствовала, как Ники сжала мою руку худыми пальцами.
– Мы потом пойдем на пирс, не хочешь присоединиться?
– Я… У меня домашнее задание не доделано.
– У всех не доделано, – отмахнулась Ники. – Приходи. Будет весело.
Я почувствовала, как ее ноготь впивается в податливую кожу на моем запястье; вспыхнуло раздражение, сначала против нее, затем против тех, кто меня бросил здесь одну.
– Ладно. Там видно будет. Ты сама там будешь? – спросила я, втайне надеясь на неопределенный ответ. Она улыбнулась, и я ощутила укол совести; при виде поворачивающих за угол и исчезающих из виду