Папин любимец улыбался с обольстительностью заправского жиголо и, не уточни десять минут назад Михаил насчёт его сексуальной ориентации, он был бы твёрдо уверен, что является сейчас объектом соблазнения, что на самом деле было сущей правдой, с той лишь разницей, что стоявшему напротив честнейшему натуралу давно уже прискучило общество приятных, но в целом пустых женщин: его мужское эго вкупе с физиологией были удовлетворены абсолютно, и он просто искал приятной компании, собеседника, с которым действительно было бы интересно поговорить. Безусловно, он предпочёл бы вести этот интересный разговор с интеллектуально развитой, обольстительной и по возможности молодой девушкой, чтобы потом логично завершить его не менее интересной игрой в постели, но это было уже из области научной фантастики, тем более, что, будучи не только реалистом, но и прагматиком, хорошо понимал, что мог легко провести вечер за разговором с мужчиной, попутно подцепив и женщину для завершающей стадии.
Сергей. Сука. Повелитель морей. Весьма убогая рифма. Историю на самом деле делают те, кто её записывает, и отпечаток псевдопролетарской ненависти сопровождал Михаила всегда, когда он общался с этим человеком. Конечно, это была не ненависть, а просто зависть. Конечно, он не признался бы в этом, даже произнеся вслух сто раз подряд. Есть люди, которых сама судьба, кажется, произвела на свет, чтобы отравить жизнь другим, а именно большинству, вышеозначенной судьбой не избалованных. Было бы ничего, если бы в сочетании с отцовским богатством Сергей был красивым, избалованным деньгами мальчиком, который всегда жил на всём готовом и посему считал себя белой костью, или напротив, имея довольно-таки посредственную внешность, мог бы всё равно рассчитывать на симпатию женщин уже в силу папиного состояния, но он рано занялся плаванием, выбран был не самый плебейский спорт, вытянулся, приобрёл спортивную, отдающую привлекательной аристократической худобой фигуру, отрастил длинные волосы вопреки увещеваниям тренера (впрочем, не очень-то настойчивым, ибо резкий взлёт питомца не входил в расчётливые планы опытного наставника) и довершил свой внешний вид смесью лёгкой пресыщенности и непритязательной наблюдательности, отразившейся в некогда простом, как из-под штампа, лице. Можно было бы сказать, что он получил блестящее образование в Англии, но уместнее сказать – хорошее, поскольку в Англии уже давно никто не получает образование, но заводит связи среди будущих сильных мира сего; уже поэтому свободно говорил на английском, неплохо на французском (какой же порядочный бритт не ездит на лето во Францию), прочитал несколько десятков неплохих книг, выучил с дюжину цитат из Шекспира и Цезаря, естественно, на языке оригинала, и на этом закончил, разумно рассудив, что более ему для карьеры в компании собственного отца вряд ли что-либо ещё пригодится.
Михаилу,