Сама симфония была написана на Даркдоне много столетий назад композитором по имени Ламия-Бейлис. Говорят, что ветряными машинами управляет компьютер. Но это, может быть, и неправда, так как дарклинги очень слабо знакомы с компьютерами, их общество находится на низком технологическом уровне.
В годы Фестиваля рассказывали еще одну легенду, согласно которой дарклинги всегда находились на грани между разумом и безумием, а эта симфония Ламии-Бейлис, великой даркдонской сочинительницы, ввергла всю их культуру в безумие и отчаяние. В наказание ее мозг сохранили живым, как говорят, и теперь он находится глубоко в земле под горами Уорлорна. Соединенный с ветряными машинами, ее мозг будет исполнять свой шедевр вечно, повторяя его снова и снова. – Она поежилась. – Если не вечно, то по крайней мере пока атмосфера не замерзнет. Даже инженеры Даркдона не могут это остановить.
– Она… – Дерк, околдованный музыкой, не мог подыскать нужных слов. – Она подходит, – наконец сказал он. – Это песня для Уорлорна.
– Теперь подходит, – согласилась Гвен. – Песня сумерек и наступающей ночи, за которой никогда не наступит рассвет. Песня конца. В разгар Фестиваля она была неуместна. Город называется Крайн-Ламия, хотя его часто называли Городом Сирен, так же как Лартейн называли Огненной Крепостью. Он кажется большим, но это обманчивое впечатление. Город рассчитан на сто тысяч человек, но в нем никогда не было и четверти этого количества. Крайн-Ламия не пользовался особой популярностью. Как и сама планета Даркдон, мне кажется. Много ли туристов посещает Даркдон у Великого Черного Моря? Много ли их бывает там зимой, когда на пустом даркдонском небе видно только слабое свечение нескольких далеких галактик? Не много. Для этого нужна особая склонность характера. Для Крайн-Ламии тоже. Люди говорили, что музыка города нагоняет тоску. И она никогда не смолкает. Дарклинги даже спальни не изолировали от этой вечной песни.
Дерк молчал, разглядывая диковинные шпили.
– Хочешь приземлиться? – спросила Гвен.
Он кивнул. Аэромобиль скользнул вниз по спирали. Они нашли открытую посадочную площадку на стене башни. В отличие от пустых площадок Челленджа и Двенадцатой Мечты здесь уже стояли две другие машины: короткокрылый спортивный аэромобиль и крошечный черно-серебристый каплевидной формы. Оба были давно брошены: толстый слой пыли покрывал их капоты и брезентовые крыши, подушки сидений в спортивной машине совсем сгнили. Из любопытства Дерк проверил двигатели обеих. Спортивная машина безмолвствовала, ее батареи иссякли много лет назад. Но маленькая «капелька»