– Ромка-а!.. – ошарашенно протянул мужчина, выпуская «противника» из рук, чем тот тут же не преминул воспользоваться и мгновенно свернулся калачиком. – Где же были мои глаза?.. Ты же…
До самого заката он просидел рядом с изредка всхлипывающей девушкой, гладя ее по узкой спине с острыми, выступающими рыбьим плавничком, позвонками…
«Ну и ладно. Ну что с того, что хрономобиль спер… ла, – успокаивал сам себя Сергей, сидя у скалы рядом с крепко спящей Ромкой, продолжавшей иногда всхлипывать во сне. – Все равно бы фараоны эти чертовы отобрали… Зато теперь – вот он, целенький».
Рука сама собой тянулась проделать необходимые манипуляции и оказаться дома, в покое и безопасности, но каждый раз опускалась, не дойдя миллиметра до прибора.
«К чему она там тебе, эта дикарка? Когда ты на арабок разных западал? А она даже не арабка! И взглянуть-то не на что – пигалица пигалицей. Ни кожи, ни рожи, ни этого самого… Ладно – притащишь ты ее с собой, а там что? Да она, если и не спятит сразу, то все равно не приживется…»
Палец нерешительно погладил головку «часов», которую всего-то требовалось повернуть два раза и нажать. Но именно на эти легкие движения сил и не хватало.
«Да у нас любая азиатка, с гор спустившаяся, на рынке торгующая, в сто раз чище и умнее этой будет! – продолжал убеждать Нечистый, примостившись где-то за плечом так, что Дорофеев чувствовал щекой его отдающее серой дыхание. – Брось ее! Брось – и дело с концом! И что с того, что она через день тут сдохнет? Она и так тысячу лет назад померла. Теперь и костей ее нет, а ты с ней – как с человеком. Она – фантом, нежить, привидение…»
Исчез искуситель, как всегда с первыми лучами солнца, позолотившими скалы, превратившими их в застывшие языки пламени…
Рамоон проснулась, как никогда, счастливой, потянулась, выпрастывая из лохмотьев тонкие руки. Ей захотелось вскочить, засмеяться, пройтись колесом…
Впервые в жизни она ощущала себя такой полной жизни, что-то кипело в душе, плескалось, рвалось на волю. Вообще тот день, когда она, рано осиротевшая дочь рыбака, заплыла далеко-далеко от родной деревни и увидела в волнах слабо сопротивляющегося течению человека, необычно белого и огромного, не забудется на всю жизнь.
Как она хотела очаровать его, как мечтала остаться с ним один на один, чтобы открыться… Но проклятые родичи…
А когда отвергнутый жених Хасраф навел на новую деревню с таким поэтическим названием Хургада фараонов? Кто подсказал стащить из необычного жилища Белого Пришельца то, что он ценил больше всего на свете, и спрятать?
А когда грозный Акер, разметав караван, пощадил Серр-рия и ее, недостойную, в придачу? Не знак ли это всевидящих богов?
Девушка привстала на локте и встревоженно завертела головой, не находя на узкой площадке между скалами своего спутника.
Ушел! Конечно, ушел! Зачем ему, такому могучему и красивому,