– Я ни с кем раньше так не веселилась.
– О, дорогая, ты из тех девушек, которые обычно не зажигают свет?
– Да, – хихикаю я. – Наверное.
Он подхватывает мой сброшенный берет и кладет мне на лицо, прикрыв им глаза.
– Теперь ты счастлива?
После дней и ночей одинокого самоанализа этот интимный незнакомец заставляет меня улыбнуться. Он убирает берет и нежно целует меня в каждое веко.
Мы лежим под тяжелыми осенними ветвями, улыбаясь свету, пробивающемуся сквозь листву. Я размышляю о случившемся, удивляясь тому, что чувствую себя так комфортно.
Все произошло так, будто мы были совершенно одни – мы даже не подумали о прохожих. Прохожие! Они вполне могли бы здесь появиться. Но нас бы ничто не остановило. Даже угроза ареста.
Я вздрагиваю.
– Замерзла? – спрашивает он.
– Немного дует, если честно.
Он накрывает меня своим пальто.
Наша перина теперь снова превратилась в бесформенную груду одежды и грязи, а вместо моей пуховой подушки опять его рука.
Я чувствую, что пора привести себя в порядок, и нашариваю свои трусики. Он следует моему примеру – подтягивает трусы, спущенные до лодыжек, надевает брюки.
– Кажется, на мне половина всего здешнего вереска, – замечает он.
– А на мне другая половина, – смеюсь я, неэлегантно стряхивая песок.
Он сует руку в карман пальто, достает смятую пачку «Мальборо», вытаскивает одну сигарету и зажигалку «Бик». Щелкает колесиком. Пламя зажигается не с первой попытки, но наконец он закуривает, глубоко затягиваясь. Его скулы выглядят острыми и четкими, утренняя щетина это подчеркивает.
Он протягивает мне сигарету, и я беру ее, как будто это самое обычное, что я когда-либо делала. Изо всех сил стараясь не выставить себя идиоткой, я посасываю фильтр, полная решимости не дать проклятой штуке погаснуть.
Он усмехается:
– Ты никогда не курила, да?
– С чего ты взял?
– Несложно догадаться.
Я улыбаюсь:
– Теперь это звучит глупо, но я всегда боялась, что это может меня убить.
Я смотрю на сигарету и делаю еще одну затяжку. И, словно в подтверждение его слов, поперхнувшись дымом, захожусь в приступе кашля.
– Дыши.
– Я пытаюсь.
Он смотрит мне в лицо, посерьезнев:
– Ты смеешься, плачешь или задыхаешься?
– Не знаю, – бормочу я и сажусь, услышав в отдалении топот ног пары бегунов. Кашель от испуга сразу проходит.
– Ущипни меня, – говорю я. – Мы действительно это сделали?
Он тянется ко мне и убирает прядь волос с моего лба, потом гладит ладонью по щеке.
– Действительно сделали, – подтверждает он. – И это было прекрасно.
Я чувствую, что краснею.
– Да, именно так.
– И я очень сочувствую по поводу твоих новостей. Искренне.
– О, не бери в голову. Ты сделал мой день. А у меня ведь каждый день на счету.
– Не