–Да кому же я его верну?! Ничей он! Подбросили нам. Если никто не объявится – будет наш! – заявила женщина.
–Да-а-а? – как вспугнутая из гнезда птица сон мгновенно улетучился. Отбросив одеяло, человек стремительно сел, опустив ноги на прохладный деревянный пол. Уперев руки в колени, хотел уже прикрикнуть на жену, но та, словно защищая чадо от внезапно налетевшего ветра, развернулась к нему спиной и через плечо шикнула:
–Тише, ты, ребенка напугаешь.
Видя растерянное лицо мужа, смягчилась и с легкой задорностью добавила:
–Вставай, давай, печь растопи и воду поставь, купать будем нашего Ромашку! Ты только посмотри, какое чудо! Кожа беленькая! Глазки синенькие!
–Хм, ещё и улыбается, весело ему. – заметил муж, вставая, заглядывая в лицо грудничка. – Ладно. пойду, сначала сам умоюсь. Помоем, покормим, потом подумаем, что с ним делать. Хм. Ромашка. Уже и назвать успела.
–Да иди уже, не бурчи. Подумает он. Это я еще подумаю. Кто это нам его подбросил? С какой такой стати? Нагулял наверное, вот и подбросили! – выпалила жена вслед выходящему из избы мужу, однако в интонации не чувствовался упрек, а было скорее недоумение или лучше сказать радостное удивление, что-то вроде – шел, шел и сокровище нашел, но еще не до конца осознал, что это действительно так.
–Тьфу ты, из-за тебя чуть дверью не хлопнул. – беззлобно и как бы в сторону, огрызнулся муж.
"Вот и мне всё равно твой он или чужой… Мой! А захочешь наш!" – подумала женщина.
Во время купания малыша, она рассказала супругу, что проснулась от шума на улице. Кто-то постучал в закрытые ставни и позвал:
–Хозяева! Пока вышла – никого. А под ноги глядь – на крылечке сверток и что-то шевелится в нем. И душу словно огнем обдало, и сердце чуть ни выпрыгнуло из груди, когда до ума дошло – ребеночка подкинули! Что делать не соображу ни как. Хватать подол и бежать догонять негодников? А куда бежать? В какую сторону? Их и след простыл. Кто это сделал неизвестно. А он не плачет, спит себе, посапывает, по-детски мирно, безмятежно. Умилилась я, взяла на руки, и в дом.
Мужчина молча, помогал женщине. Слушая и её, и младенца, только кряхтел, то ли от усердия, то ли от дум. Он держал, а она мыла, приговаривая:
–Водичка омоет глазки, чтобы видели хорошо. Щечки, чтоб румяные были. Головушка – умная, волоски – кудрявые. Личико – красивое, тельце – здоровое. Ручки – сильные. Ножки – быстрые…
Дитя благосклонно, с явным удовольствием принимало проделываемые с ним процедуры, словно намеренно подставляя под поток теплой воды из ковша, то ручку, то ножку, мол, помойте здесь и вот здесь пожалуйста. И что-то по-своему гуглИло.
–Смотри-ка, милый, какой он здоровенький и ухоженный. Кормлёный! А тяжелый какой – волки не унесут! – в конце концов, сделала она заключение о дитяти, принимая его из рук мужчины, заворачивая в огромное самотканое