Это была чушь, потому что движение М-19 уже вышло из подполья и даже участвовало в выборах, намереваясь войти в Конституционную Ассамблею.
– Я серьезно, – сказала Маруха. – Вы наркомафия или партизаны?
– Партизаны, – сказал тот, что сидел впереди. – Но не волнуйтесь, мы просто хотим, чтобы вы передали письмо. Я не шучу.
В этот момент они подъезжали к полицейскому кордону, и он, оборвав себя на полуслове, велел положить Маруху на пол. А ей сказал:
– Сейчас молчите и не шевелитесь, а то мы вас убьем.
Марухе в бок ткнулось дуло пистолета, и бандит, сидевший рядом, пояснил:
– Если что – стреляю.
Десять минут показались вечностью. Маруха старалась собраться с силами, тщательно пережевывая семена кардамона и постепенно приободряясь. Но, лежа на полу, она ничего не видела и даже толком не расслышала, о чем ее похитители говорили с полицией и говорили ли вообще. У Марухи создалось впечатление, что их пропустили без вопросов. Первоначальные догадки, что машина двигалась в сторону Ла Калеры, переросли в уверенность, и Маруха вздохнула с некоторым облегчением. Она не пыталась приподняться с пола: так ехать было удобнее, чем уткнувшись лицом в мужские колени. Автомобиль немного проехал по глинистой дороге и минут через пять остановился. Человек с телефоном сказал:
– Приехали.
На улице была кромешная тьма. Марухе накрыли голову курткой и заставили выйти, согнувшись в три погибели, так что она видела только собственные ноги, шагавшие сперва по внутреннему дворику, а затем, судя по всему, по кафельным плиткам кухни. Когда куртку сняли, Маруха обнаружила, что ее завели в комнатенку площадью два на три метра; на полу лежал матрас, на потолке горела красная лампочка. В следующую минуту в каморку зашли двое в масках, похожих на альпинистские шапки; на самом деле это были тренировочные штанины с двумя дырками для глаз и одной для рта. С этого момента в течение всего плена Маруха не видела лиц своих тюремщиков.
Однако она поняла, что в комнату вошли не те, кто ее похитил. Одежда их была старой и грязной, ростом они не вышли: у Марухи рост – метр семьдесят пять, а они были явно ниже. Голоса звучали молодо, фигуры были юношеские. Один из парней велел Марухе снять украшения и отдать ему.
– Это для безопасности, – пояснил он. – Ничего с ними не будет.
Маруха отдала колечко с изумрудами и крошечными бриллиантиками, а серьги отдавать не стала.
Беатрис, которую везли в другом автомобиле, не смогла составить даже приблизительного представления о том, куда они едут. Она все время лежала на полу и не помнила, что они поднимались круто в гору, как бывает, когда едешь к Ла Калере, или проезжали полицейский кордон; хотя, возможно, такси пропускались через этот кордон без остановки. В машине царила жуткая нервозность, потому что дорога была забита. Водитель кричал в телефон, что он не может ехать по крышам других автомобилей, спрашивал, как быть, чем еще