Кто-то потрепал ее по плечу.
Сэндис вскочила, готовясь задать стрекача, но перед ней стоял всего лишь мальчик лет семи-восьми от роду, которому не мешало бы хорошенько помыться. Одежонка его прохудилась, штаны порвались на коленях. Босые ноги, похоже, никогда не знали ботинок.
Мальчуган протянул ей краюху хлеба.
Сэндис вытаращила глаза. Изумленно посмотрела на хлеб, затем на мальчонку.
– Мама сказала, ты, видать, переживаешь не лучшие времена.
Мальчуган оглянулся на женщину лет сорока, которая стирала белье в корыте, вытащенном на крыльцо одного из узеньких домишек. Женщина ободряюще кивнула малышу, а может, и Сэндис, и мальчуган продолжил:
– Она сказала, с ней тоже такое было, и что нельзя бросать тех, кто очутился в беде.
Он снова протянул ей краюху. Сэндис приняла ее. Руки ее дрожали. На глаза навернулись слезы.
– Спасибо, – сдавленно прошептала она.
Мальчуган улыбнулся щербатым ртом и рысью вернулся к матери. Подождав, когда женщина вскинет на нее глаза, Сэндис поблагодарила ее кивком головы и впилась зубами в хлеб. Казалось, она в жизни не ела ничего восхитительнее. Да, он был черствый и сухой, и Сэндис пришлось немало потрудиться, чтобы перемолоть его засохшие корки, но она справилась, и краюха хлеба ухнула в ее желудок, как камень, сорвавшийся с крыши. Затем, собрав в кулак все свое мужество, она натянула туфли и заковыляла к женщине и мальчику.
Не проронив ни слова, она опустилась на колени, подцепила грязное белье, окунула его в корыто и принялась отстирывать пятна.
Ночь, благо позволяла погода, Сэндис провела на крохотном крылечке добросердечной семьи. Крыльцо было жестким и неуютным, но Сэндис так устала, что большую часть ночи проспала без задних ног. Ее приглашали в дом, но она не решилась зайти. Она знала, на что способны подручные Кайзена. Рыща по следу беглеца, они не щадили ни его родных, ни друзей. Беглецу негде было искать спасения, и часто… часто он сдавался сам.
Возможно, лучше дождаться, когда Кайзен прекратит гоняться за ней, и только после этого отправляться на розыски Талбура Гвенвига. Чтобы оградить его от беды. Хотя, если он богат (а он, вероятнее всего, богат, раз обменивает золото), возможно, это он оградит ее от беды. О, милосердный Целестиал, да будет так.
По счастию – хотя какое уж тут счастье, – кроме Талбура Гвенвига, у Сэндис не было ни родственников, ни знакомых. Однако благоразумнее не вмешивать этих добрых людей – да и вообще каких угодно людей – в заваренную ею кашу. Так будет лучше и для них, и для нее. Так ее сложнее будет найти. Возможно, Кайзен никогда не прекратит гоняться