Ведь всего лишь несколько часов назад мой отец был еще жив, он был в прекрасном настроении, шутил и смеялся, строил планы на будущее. А сейчас он лежит в братской могиле, укрытый местной сухой и каменистой землей… Бедный папочка – никогда тебе больше не увидеть милую Францию, не побродить по берегу Роны, не посидеть у камина с бокалом твоего любимого бордо… Как бренна жизнь человеческая и как беспощаден довлеющий над ней рок! Меня утешает только то, что твои убийцы совсем ненадолго пережили тебя, истребленные людьми еще более свирепыми и беспощадными, чем они сами.
Подумав об этом, я почувствовала непреодолимую потребность пообщаться с Господом и хоть немного облегчить свою душу. Закрыв глаза, я стала молиться Всевышнему, едва шевеля при этом губами.
– Господь, зачем Ты забрал моего любимого папочку? Он был один у меня в этом мире… Для чего Ты посылаешь мне столь тяжкие испытания? Утешь меня, подскажи, как мне дальше быть… Я доверяюсь Тебе, Отец Небесный, пусть будет на все воля Твоя, прошу лишь – убереги меня от несчастий… Прости, что я жила в чужом обличье… Ведь Ты сотворил меня женщиной. Тебе было угодно изменить сейчас мою жизнь, так прошу – помоги, научи, как выдержать испытания Твои… Благослови этих людей, что спасли меня… Упокой с миром душу моего папочки, да будет он блажен в чертогах Твоих…
По мере того, как моя горячая молитва возносилась к небу, на душе у меня действительно становилось легче. Господь в благодати своей помог мне смириться с потерей, и скорбь моя теперь стала светлой… Я не замечала, как слезы льются из моих глаз – слезы облегчения и благодарности. Я чувствовала в своем сердце безмерную любовь своего небесного Отца, я ощущала, как Он утешает меня… и поняла, что все будет хорошо.
А также я поняла и то, что отныне, с этого момента, я бесповоротно стала другой. Я больше не хотела быть мужчиной. Я хотела быть такой, какой и задумал меня любящий Творец…
– Аминь! – я подняла голову и, открыв глаза, убедилась, что никто по-прежнему не проявляет ко мне интереса. Лишь сидящий поодаль невысокий сухопарый офицер неопределенного возраста с умными проницательными глазами – тот самый, что разговаривал со мной недавно – быстро отвел свой полный участия взгляд в сторону, очевидно, не желая смущать меня. На мгновение мне показалось, что этого чужого мне человека коснулась рука Господа и сейчас Всевышний смотрит на меня его глазами, жалея, будто маленького ребенка. Но он тут же снова взглянул на меня и, наверное, почувствовав что-то, пересел ко мне поближе, так, что его глаза оказались напротив моих. Они, эти глаза, словно участливо вопрошали меня о чем-то… Добрые глаза и немного усталые, в которых холодная сталь смешивалась с теплой синевой…
– Простите