Мама покачала головой:
– Альвандер, мне кажется, ты слишком много времени проводишь в своей мастерской. Может, вам с Феолой съездить куда-нибудь, развлечься? Пойми, Дерри, я не возражаю, но ты лишаешь себя детства. У тебя впереди вся жизнь, а ты заперся у себя в пещере и ничем кроме кристаллов не интересуешься. Подумай над этим.
– Мам…
– Не надо, Дерри. Я знаю, что ты скажешь. У тебя очень важный проект, который ты должен непременно закончить…
На какой-то миг барьеры мамы дали трещину, я лишь слегка коснулся ее эмоций. Печаль, грусть, осознание неизбежного и… гордость. Гордость за меня. Она знает! Я понял сразу, хоть и не мог сказать откуда пришла эта уверенность. Как, каким образом? Я так хорошо все прятал. Но… Я посмотрел на маму.
– Я уже давно догадалась, – мыслеобраз предназначался только мне и остался не замеченным сестрой. – Ты напоминаешь одного моего друга. Друга, с которым мы были близки в детстве. Очень близки. Альвандер, ты ведь, наверное, задумывался, почему у тебя нет старшего брата или сестры. А ведь мне уже больше шестисот лет. Это второй трехсотлетний цикл для меня.
– Ты повстречалась с папой только двести лет назад, – ответил я своим мыслеобразом, уже догадавшись обо всем.
– Ты верно все понял, – ответила мне мама. В ее образе была и грусть, и давняя боль. – Ваш отец – это второй мой муж. А первый… Знаешь, ты напоминаешь мне его своей одержимостью. Он тоже мечтал прорваться через Барьер. Он был инженером-физиком. Их группа работала над какой-то машиной. А потом они попытались прорваться…
Чем закончилась эта попытка, спрашивать смысла не имело.
– И ты все равно позволила мне работать, когда догадалась? После случившегося?
Мама грустно улыбнулась:
– Альвандер, когда у тебя будут свои дети, ты поймешь сам. Я очень люблю и тебя и Феолу. Но здесь… ты ведь не откажешься от твоей идеи? А если все же откажешься, то станешь другим. Не тем жизнерадостным и целеустремленным человеком. Чувства матери требуют спасти тебя даже такой ценой. Но однажды, я знаю, ты придешь ко мне и скажешь: «Что же ты сотворила со мной, мама? Зачем? За что ты изломала мою судьбу?» Как я потом смогу взглянуть тебе в глаза? Так что дерзай, сынок.
Я помолчал, опустив глаза. Раньше я совершенно не думал о чувствах родителей. Не думал о том, как воспримут мою попытку. Я поднял взгляд.
– Спасибо, мама.
Всю дорогу до мастерской я был задумчив. Феола приставала ко мне, пытаясь выведать, о чем я говорил с мамой. Наконец поняла, что разговаривать на эту тему я не намерен, надулась и до самой пещеры молчала.
У входа я обернулся к ней.
– Знаешь, – тихо проговорил я. – А мама, оказывается, все знала. О моем проекте.
Феола озадаченно уставилась на меня:
– Как это?
– А вот так. Знала, и все. Догадалась. Об этом мы с ней и говорили. – Больше не говоря ни слова, я вошел в лабораторию. Феола, задумавшись, плелась следом.
– Все-таки наша мама потрясающая, – наконец проговорила