– Он тоже о’кей, мистер президент.
– Н-да… Это все очень странно, мистер Хьюг, очень странно… Она никогда не сидела на этом Блэкфайере, никогда! Он дикий и сумасшедший! Год назад его прислал ей какой-то шейх из Кувейта в подарок за те несколько лестных слов, которые она сказала о нем по телевизору. И она год пыталась избавиться от этого коня, но никто его не купил, потому что никто не может сесть на него. А теперь вдруг… И вообще есть что-то странное в ее голосе. Кстати, она никогда не звонила нам сама. Даже до того, как я стал президентом. Она была очень застенчивой. А сегодня она звучит bossy, очень властно. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Боюсь, что нет, мистер президент.
– Подумайте, Роберт. Газеты пишут, что та женщина, первая, как ее – Катрин Хилч? – никогда не сидела на лошади, а вчера вдруг арендовала самого дикого коня и поехала на нем так, словно родилась в седле. Потом вторая женщина пыталась на лошади переплыть океан, а третья – перескочить через пропасть. И в тот же день Лана села на этого Блэкфайера, к которому всегда боялась даже подойти. Вы не думаете, что у всех четырех какой-то странный психический сдвиг?
Впервые за время разговора с президентом США Роберт расслабился и даже усмехнулся:
– Сэр, в нашем бюро есть несколько вакансий. Я думаю, вы нам подойдете.
– Спасибо! – улыбнулся голос президента. – Буду иметь это в виду на будущее. А теперь вот что. Лану нельзя везти в Покано, в изолятор. Пресса поднимет жуткий ор. Я думаю, тут нужно действовать осторожно, без нажима. Дайте ей трубку. Я скажу ей, что мы с женой просим ее прилететь к нам в гости. И вы привезете ее сюда на вашем вертолете. О’кей?
– Вы имеете в виду – сейчас? Прямо в Белый дом? – опешил Хьюг.
– Извините, Роберт, у меня нет других домов, я же не Кеннеди, – снова усмехнулся голос президента. – А что? Вам не нравится белый цвет?
9
На Пенсильвания-авеню, перед Белым домом, как всегда, стояли демонстранты. Их плакаты требовали государственных субсидий на создание новых рабочих мест, лекарств от СПИДа и прекращения дискриминации гомосексуалистов в армии. Небольшая группа женщин держала плакат с просьбой защитить женщин Нью-Йорка от космических ожогов.
Но в самом Белом доме было по-будничному спокойно.
– Я ночевала в лесу. Положила под голову седло и уснула. А что?
Президент чуть прикусил нижнюю губу, переглянулся с женой, потом спросил осторожно:
– Сколько весит седло?
Лана пожала плечами:
– Фунтов двадцать…
Она сидела в Овальном кабинете, в кресле, нога на ногу. Высокие сапоги со шпорами, замшевые брюки с кожаными наколенниками, черный свитер в обтяжку, прямая спина, развернутые плечи, надменная посадка головы.
– И ты сама подняла это седло на коня? – спросила жена президента.
– Большое дело! – усмехнулась Лана.
Полусидя на своем рабочем столе, президент чуть наклонил голову влево, глядя на Лану с известной всему миру полуулыбкой на пухлых губах. Его взгляд словно оценивал физическую силу Ланиных плеч, но жена заметила, что этот взгляд куда дольше задержался на торчащей