Плёвое дело
Добираемся до места за две недели. Перед самым Марсом Воронов сосредоточенно молчит, делает одну за другой недовольные мины на лице, а затем – совершенно неожиданно – высказывает пару непристойных в обществе дамы выражений, и мне приходится вмешиваться в ситуацию:
– Похоже, у пилота космического корабля появились проблемы?
Григорий удивлённо смотрит на меня и Майю, будто впервые нас видит:
– Прошу прощения у доктора Акуловой! Бывают в космосе моменты, что не удержаться… – потом высокопарно добавляет: – Коллеги! Вынужден доложить, что проблемы не у меня, а у нашего «Дракона». И это – второй раз около Марса за полгода.
– Так полгода назад ты тоже сюда груз доставлял? И не похвастался командиру…
– Было дело. Только этим не каждый делится, условия контракта не позволяют. И в том полёте перед посадкой точно также отказало программное обеспечение корабельного компьютера. Всего на несколько секунд, но это добавило мне седых волос на макушке.
– А сегодня? – уточняю.
– Сегодня я был готов к повторению подобного сбоя, поэтому сразу среагировал. Достаточно было изменить курс, и работа компа восстановилась.
– Тогда позвольте поинтересоваться, Григорий Ильич, – вежливости нашему врачу было не занимать, – в какую сторону мы направляемся, если курс «Дракона» пришлось изменить?
– Сделаем несколько лишних оборотов вокруг планеты, только и всего. По крайней мере, в тот раз помогло, – поясняет пилот.
После непредвиденной задержки на орбите всё идёт по плану: приближаемся к расчётной точке; освобождаемся от груза – у него самостоятельная разборка с разряженной здешней атмосферой и мягкая посадка рядом с прочными ангарами марсиан; и уже через полчаса Воронов сажает основной блок корабля на поверхность пустынного космодрома. У нас достаточно времени, чтобы, облачившись в скафандры, выйти из «Дракона» и посмотреть на маленькое Солнце в небе, на заметно обгоняющее его яркое пятнышко Фобоса.
– Деймос в этих широтах не виден, – говорит Воронов специально для нашего любопытного доктора. – А на Землю с Луной мы полюбуемся ночью через иллюминатор.
В ста метрах от нас постепенно оседает пыль, поднятая с поверхности опередившим нас грузом. С противоположной стороны горизонт заслоняют ангары, их – несколько. Они выше «Дракона» раза в два.
– Завтра нам уже погулять не удастся… – вздыхает Майя.
– Я думаю, что сильно скучать тебе не придётся, – отзываюсь я. – Слышал, что редко бывают случаи, чтобы врач очередной экспедиции на Марс оставался без работы. Среди марсиан больных бывает достаточно. Конечно, не все они понимают, что земляне могут оказать хорошую медицинскую помощь и даже полностью вылечить за пару дней, поэтому и не особенно стремятся попасть на приём. Да и некогда им, подготовка планеты отнимает много времени.
– Хоть бы кто-то показался…
Оглядываюсь на Майю и качаю головой:
– Не хватало ещё, чтобы проблемы были не только с «Драконом»! Марсиане здесь уже давно, привыкли к обстановке и легко могут доставить неприятности… Неспроста на время прилёта корабля с Земли все шлюзы на поверхность автоматически закрываются. И не откроются, пока не закончится выгрузка продовольствия и вспомогательных средств в хранилища. Другой возможности поддерживать временные условия сосуществования землян и марсиан пока не придуманы.
– Представляю, как им здесь одиноко, – наш врач, я в этом уверен, сейчас упрямо сжимает кулачки, упрятанные в тепле скафандра.
Воронов тоже встревает в разговор:
– По-другому себя вести надо было. Здесь, Майя, живет процентов девяносто таких, кому на Голубой планете не место. В своё время сюда отправили работать всех пожизненно заключённых, в камерах оставили только ожидающих исполнения смертного приговора.
– А остальные десять процентов? Нам вообще-то в институте читали лекцию, согласно которой получалось, что в основном здесь – добровольцы.
– Добровольцы, возможно, имеются, – неуверенно говорит Григорий. – Но я в этом почему-то сомневаюсь.
Акулова моложе пилота на двадцать лет, только что вошла в штат ОКС Земли. Многого не знает, да и незачем ей знать.
– Отставить пустые разговорчики, – прерываю я. – Начальству всегда виднее, оно же – в курсе происходящего. Работы на Марсе ведутся уже второй век. Вы же видите, как меняется природа: и температура здешнего воздуха уже двадцать пять градусов, и цвет неба становится с голубоватым оттенком, и давление на поверхности только вдвое меньше земного, и радиация резко упала за счёт увеличения атмосферного слоя… Конечно, до тех дней, когда можно будет из корабля без скафандра выйти, ещё далеко, но народ находится здесь не напрасно.
Нам осталось сдать старшему колонии груз и получить отчёт о выполненных за прошедшие три месяца работах – после этого можно будет покинуть планету. И чем быстрее, тем