Как выходишь из дома, является он
– твой усталый двойник, – подметает ступени,
и ругает меня, и чихвостит сезон,
и стоит на подсвеченной золотом сцене,
подопрётся метлой и глядит далеко.
Там блуждает по городу странный прохожий,
и послания ищет – с моею строкой,
и найти их которую осень не может.
Анкета
Нахальной клеткой сарафан
и в тон – серёжки из пластмассы.
Тетрадка тайная. Графа:
«Любимый цвет». Конечно, красный!
Давным-давно узнала ты
секрет притворства и успеха.
«Твои типичные черты?»
«Не плачу. Не жалею смеха».
А я – жалею и храню,
кому попало не вручаю,
я в солнечном живу краю,
и это – повод для печали.
Всё меньше яркая приязнь
к вещам, всё трепетней – к вещицам.
«Какая в жизни цель?» Лечась,
ни от чего не излечиться.
«Что для тебя любовь?» Ого…
Ты там зачёркиваешь что-то.
Всё просто: притворись нагой,
сними на пять минут заботу.
«А есть ли дружба»? Дружба есть.
Но как горька чужая чаша…
«Друг познаётся… это – честь!»
Нет-нет, скорее, степень фальши.
«Инициалы укажи
своей симпатии сердечной».
Какой уверенный нажим!
А это кто, кого ты – вечно?
Ты, с тонкой талией, вдали
маячить перестанешь скоро,
а всё, что у тебя болит,
меня теперь возьмёт измором.
Когда всё взыщут зеркала,
найдётся – красная тетрадка,
что ты когда-то завела,
а я – писала в ней украдкой.
*** (сценарий)
Ну вот, пожалуй, подытожим,
(пусть будет ямб, а не хорей):
теперь все девушки – моложе,
и только бабушки – старей.
Я позабыла время года
и перепутала листы:
работа, дом, метро, работа,
посты… да в соцсетях посты…
Из позабытого романа
леплю сценарий по ночам,
лечу придуманные раны,
пока свои кровоточат.
ЗА НАДЕЖДОЙ
*** (я в платье длинном…)
Я в платье длинном, тёмно-синем,
рябины кисть в руке, как символ,
вхожу в осенний свет гостиной,
ступая в золото ковра,
и шлейф от талии струится,
в своих рисунках-небылицах
серебряным парчовым птицам
даря движение крыла.
Какая тайна в днях рожденья,
в их странных дато-совпаденьях,
ну, а особенно в осенних…
Со шлейфа птицы упорхнут,
усядутся почистить перья
в янтарно-изумрудных