– Отец Майкл?
– Мэри Лу, как поживаете? – откликнулся я.
– Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
Мэри Лу Хакенс обычно не ограничивалась несколькими минутами, а могла говорить час напролет. У нас с отцом Уолтером был неписаный уговор спасать друг друга от ее неумеренных восторгов после мессы.
– Чем могу вам помочь?
– Мне очень неловко, – призналась она. – Просто я хотела узнать, не можете ли вы благословить мой бюст.
Я улыбнулся ей. Прихожане часто просили нас помолиться за предмет поклонения.
– Разумеется. Он у вас с собой?
Она посмотрела на меня как-то странно:
– Ну конечно.
– Отлично! Давайте взглянем на него.
Мэри Лу скрестила руки на груди:
– В этом нет необходимости!
С опозданием уразумев, что именно она просила меня благословить, я почувствовал, как к моим щекам прилила кровь.
– Прошу прощения… – залепетал я. – Я не имел в виду…
Ее глаза наполнились слезами.
– Завтра мне удаляют опухоль молочной железы, отец, и я в ужасе.
Поднявшись, я обнял ее за плечи, подвел к ближайшей скамье и предложил бумажную салфетку.
– Простите, – всхлипнула она, – не знаю, с кем еще можно поговорить. Если я скажу мужу, то, боюсь, он тоже испугается.
– Вы знаете, с кем можно говорить, – мягко произнес я. – И вы знаете, что Он всегда слушает. – Я коснулся ее макушки. – Всемогущий и вечный Боже, бессмертный Спаситель всех верующих, услышь нас от имени Твоего слуги Мэри Лу, для которой мы молим о Твоем милосердии, а после восстановления ее телесного здоровья она воздаст Тебе благодарность в Твоей церкви. Во имя Господа, аминь.
– Аминь, – прошептала Мэри Лу.
Это еще одно, что мне нравится в церкви: никогда не знаешь, чего ждать.
Люций
Шэй Борн вернулся на первый ярус после трех дней в лазарете, и у него появилась миссия. Каждое утро, когда приходили надзиратели, чтобы узнать, кто хочет в душ или на прогулку во двор, Шэй спрашивал разрешения поговорить с начальником тюрьмы Койном.
– Заполни запрос, – снова и снова твердили ему, но, похоже, до него не доходило.
Когда наступала его очередь гулять на плацу, напоминавшем тесную клетку, он вставал в дальнем углу и, глядя в сторону административного корпуса, изо всей мочи выкрикивал свое требование. Когда ему приносили обед, он спрашивал, согласился ли начальник поговорить с ним.
– Знаете, почему его перевели на первый ярус? – спросил однажды Кэллоуэй, когда Шэй вопил из душа, требуя аудиенции у Койна. – Потому что на прежнем месте все от него оглохли.
– Он ведь тормоз, – отозвался Крэш. – Тут уж ничего не попишешь. Верно, Джои?
– Он не умственно отсталый, – сказал я. – Возможно,