– Поздравляю вас обоих, – произнес он, – со счастливым разрешением дела. Вы дадите мне знать, как развернутся события? Видите ли, я испытываю естественный родительский интерес к молодой паре. Найдете меня в отеле «Девонширский дом».
– А вам уже надо уходить?
– Боюсь, что да. Мне нужно подстричься. Моя невеста считает, что волосы у меня длинноваты. В своей прощальной фразе, когда поезд уже тронулся, она поэтично сравнила меня с хризантемой.
– А по-моему, вам очень идет.
– Конечно, идет. Но вы же знаете, каковы женщины! Стрижку я рассматриваю как свой священный долг.
Пуская пузыри, Блэр вынырнул из трясины отчаяния.
– Да не умею я служить камердинером!
– Это легче легкого! – заверил Пэки. – С вашими-то мозгами! В минуту научитесь. И всего-то, складывать да чистить, чистить да складывать. И не забывайте приговаривать: «Да, сэр», «Нет, сэр», «Правда, сэр?», «В самом деле, сэр?», «Слушаюсь, сэр». A-а, еще одно. Не увлекайтесь чисткой одежды. Знавал я одного типа, которого уволили за то, что он чересчур налегал на чистку.
– Какое безобразие! – воскликнула Джейн. – Почему же?
– Однажды он вычистил заодно десятку из кармана, – объяснил Пэки.
6
По мнению Гордона Карлайла (к нему, не забывайте, присоединился Суп Слаттери), женщины – создания жестокие. Пэки, вернувшись к себе после посещения парикмахера, вынужден был прийти к такому же выводу.
Тяжким бременем висел на нем приказ Беатрисы оставаться в Лондоне. Его так и подмывало сорваться куда-то. Взяв журнал яхтсмена, он стал перечитывать рекламу, о которой рассказывал на вокзале. Настоящая поэма в прозе.
«СДАЕТСЯ В ПРОКАТ моторный ялик «Летящее облако», 45 футов в длину, 39 футов по ватерлинии, 13 футов бимс. Есть радиосвязь; мощность – 40 лошадиных сил. Универсальный мотор, скорость до 8 миль в час. Спальные места для четверых, большой кубрик, хорошее междупалубное пространство; паруса и оснастка в отличном состоянии. Яхта полностью экипирована всем необходимым, включая кухонные принадлежности, столовое серебро и пр.».
Пэки тоскливо вздохнул. Такой рекламой, считал он, не стоит дразнить молодого человека, чья невеста настрого приказала ему оставаться в Лондоне и посещать концерты.
Когда он отбросил журнал, чтобы не терзаться мукой от вида всяких яхт, шлюпов и плоскодонных, с опускным килем шхун, затрезвонил телефон. Пэки подошел, готовый развеять тоску, наговорив резкостей тому, кто посмел вторгнуться в его печали, но тут же, узнав Джейн Опэл, сменил гнев на милость.
Ему, человеку общительному, почти все люди нравились с первого взгляда, но никто еще, насколько он мог припомнить, так сильно не нравился с первого взгляда, как эта Джейн.
Было в ней что-то такое, что он отметил, даже когда она отчитывала его самым натуральным образом; на что отозвались – разумеется, платонически – самые глубины его души. Как много у них было общего! Мысль, что