– Ладно, спасибо тебе Уго, вот держи, как договаривались, – протянул Моралесу свёрток бумаги, – всё честно, без обману.
– Отлично, – ответил Моралес и спрятал свёрток во внутренний карман пиджака, – передавайте моё почтение сеньору Мартинесу.
– Обязательно, – ответил длинный, и они распрощались.
Артём тем временем дошёл со своим конвоиром до машин. Четверо парней, которые их ждали, оживились.
– Смотри ка русский, что делаешь у нас? – засмеялся один из группы.
– Гляди, ваш «Калашников», знаком тебе, да? – спросил другой.
Остальные парни просто смотрели и улыбались, хотя обстановка была совсем не дружелюбной.
Артём ничего не ответил, у него опять, уже второй раз за короткий период времени, было шоковое состояние.
– Заткнитесь, – сказал сопровождающий Артёма парень с автоматом, – сеньор Мартинес может расстроиться.
Шутки, смех и улыбки прекратились, все стали снова серьёзны.
– Давай парень садись вот в эту машину, – обратился он к Артёму, показывая на большой джип, который оказался Фордом.
Артём сел внутрь на заднее сидение посередине, и с ним сели по бокам двое парней, из тех, что ждали, а через минуту подошёл высокий в костюме и сел впереди:
– Всё парни поехали, поехали, время поджимает.
Машины, взвизгнув и наделав кучу пыли, развернулись и двинулись по дороге, идущей в горы. Артём смотрел в окно, как развернулся Додж комиссара полиции Моралеса и поехал в обратную сторону.
«Вот теперь Тёма, всё кончено, это точно, не знаю даже, что и делать в данной ситуации, да и можно ли что-то сделать, это конец очевидно и предупредить никого я не смогу, наверное, грохнут меня здесь, если не сейчас, то позже точно», – подумал с грустью Артём.
Они ехали всё время молча, только парень в пиджаке, перебросился парой фраз с водителем, по поводу дороги. Дорога шла через густой лес или кустарник, а вернее через местные джунгли и всё время петляла, они поднимались постепенно в горы, места очень были красивые. Артём обожал путешествия но в другой ситуации и другой обстановке и уж точно не в такой компании, поэтому он поглядывал сквозь открытое наполовину стекло и на душе у него было совсем хреново.
«Будь проклят этот Моралес паршивый, ещё и денег на мне заработал подлюга. Что же касается меня, то я допутешествовался, доигрался и дорисковался, вот теперь приходит расплата по счетам и полная неизвестность впереди. В любом случае будет только хуже, если вообще будет, можно ли вообще что-то предпринять, в данной ситуации, вряд ли. Собираются ли они меня пристрелить, тоже вряд ли, зачем так далеко везти, и потом они, кажется, деньги заплатили Моралесу, за меня, поэтому этот вариант сейчас не актуален. Зачем я им вообще нужен, бред какой-то, обычный иммигрант. Моралес что-то там про органы говорил, видимо донорские, может за этим, нет, он же ясно сказал, что мне повезло и я нужен как работник. Чушь собачья,