Именно в тот момент, когда автобус проезжал по Двадцать девятой улице, откуда открывался красивый и многозначный вид на Маленькую Церковь за Углом, Хамилтон вдруг обратил внимание на девушку, сидевшую напротив него.
В девушке этой, несомненно, присутствовал chic. Можно было пойти дальше и признать в ней espiéglerie[1]. Опытный глаз, мало того, с маху оценил ее элегантность: безупречный жакетик на шелковой подкладке, платье из узорчатого креп-марокена (юбка – плиссированная) с узким воротничком, отделанным присборенным рюшем. Как известно любому школьнику, такие платья бывают бежевыми, серыми, жемчужными, голубыми, терракотовыми, коричневыми, синими и черными. У нее оно было темно-голубое.
Еще один взгляд дал возможность разглядеть ее шляпку: премиленькую, из тонкой соломки, отделанную шелком и повязанную вокруг тульи репсовой лентой, – словом, шляпка оригинальная, но не броская, по-настоящему изысканная. Из-под полей выбивался один-единственный локон примерно такого же цвета, каким пленяет нас шерстка породистого пекинеса. Судя по нему, Хамилтон вывел, что девушка чуть смочила волосы особой жидкостью, придав им блеск, мерцание, мягкость, свежесть и пышность. Несомненно, рекламу тоника она прочитала в газете и теперь, купив флакон, убедилась, какими здоровыми и живыми выглядят волосы после применения чудесного средства.
Туфли на ней были черные, лакированные, чулки – серо-стального цвета, цвет лица – юной девушки, и кожа, до которой так и тянет дотронуться… Все эти детали тренированный глаз Хамилтона отметил, быстро стреляя вбок и обратно. Но особенно привлекало ее лицо. Не выстрой он столь тщательно свою концепцию Разумной Любви, оно сильно всколыхнуло бы его чувства. Даже и теперь могучий, теоретически подкованный ум не смог подавить, когда Хамилтон выходил из автобуса, укола тоскливой печали, какую свойственно испытывать мужчинам, когда от них уплывает нечто истинно прекрасное.
Ужасно грустно, раздумывал он, стоя у дома № 16 и готовясь нажать кнопку звонка, что ему никогда больше не суждено увидеть эту девушку. Разумеется, человек его сорта не влюбляется в девушек с первого взгляда, но все-таки от себя он не мог скрыть, до чего ж ему хотелось бы познакомиться с ней и, тщательно изучив ее характер, через годик-другой решить, что, пожалуй, именно ее Природа предназначила ему в спутницы.
И вот тут-то Хамилтон заметил, что девушка стоит рядом с ним.
Выпадают минуты, когда даже самым хладнокровным экспертам трудновато сохранить самообладание. Хамилтон явно растерялся, и, будь он слабее духом, попросту вытаращил бы глаза. Во-первых, он как раз думал о ней, и думал с нежностью, а во-вторых – неловко все-таки стоять