Времена сменились, сменилось все вообще, причем в худшую сторону. Это родило иной взгляд на жизнь.
К студентам Сергеев стал равнодушен, видел в них не отдельных людей, а безликую массу, служащую источником средств к существованию.
Он забывал их, выходя из аудитории, не запоминал лиц, не узнавал в толпе и удивлялся, когда кто-то здоровался на улице.
Впрочем, на улицах он бывал редко: спустившись на парковку академии, садился в машину и сразу запирался изнутри, пешком никуда не ходил, даже в ближайший супермаркет ездил.
Он старался избегать ненужного общения, дома не отвечал на сигналы домофона, выключал сотовый, не выходил в соцсети.
Студенты из всех людей составляли категорию самых надоевших.
У той горстки, которая осталась небезразличной, Сергеев помнил только имена, подробностями жизни не интересовался.
Он не выяснял, чем дышат «в миру» умница Настя и красавица Наташа.
И относительно Марины, которая весь семестр ласкала взгляд, Сергеев тоже ничего не ведал.
Не знал даже, городская она или приезжая.
Это обуславливалось не личной метаморфозой кандидата физико-математических наук, «доцента ВАК» Владимира Ивановича Сергеева, а общей ситуацией, сведшей отношения между студентом и преподавателем к Марксовой схеме – где «Т» поменялось на «О», то есть «оценка», а «Д» осталось прежним.
–…Владимир Иваныч, максимум в точке «десять, семь»?
Настя заговорила вовремя, не дала слишком долго разглядывать Марину.
– Да… – вздохнув, Сергеев мельком взглянул на доску.
Задачи линейного программирования решались с помощью линейки, он не стал вникать в результат.
Умение решать не могло понадобиться Насте никогда, проверить ответ не мог никто, происходящее оставалось фарсом, и это понималось всеми.
Семестр утомил.
Год кончался, а пара тянулась бесконечно.
– Да, Настя, правильно. Молодец, – ответил он, попытавшись вложить в голос все остатки доброжелательности. – Молодец, как всегда. Можешь садиться.
Покачиваясь под массой бюста, девушка, вернулась на место.
– Ну что ж, – подытожил Сергеев, проводив ее глазами. – Сегодня последнее занятие. Настя работой на практике заработала «пятерку». На экзамен ей остается только принести зачетку. Или подойти ко мне в любой день, я отмечу в блокноте, потом перенесу в ведомость.
– Владимир Иваныч, а прямо сейчас можно? – пискнула Настя. – Зачетка у меня с собой.
– Можно все, что не запрещено законом, – он покривился, невольно подумав о самом себе. – Давай, поставлю.
Девчонка просияла так, будто доцент собрался завещать ей алмазную трубку в ЮАР, а не поставить ничего не стоящее «отлично» за упрощенный курс высшей математики.
– Будет тебе, Настя, хорошая примета, – сказал Сергеев.
– Какая? – меланхолично спросила Алина, поправив полуголую грудь.
– Первая