Через два месяца в Москве на стадионе «Динамо» проводился матч опять же товарищеский, но и по сей день остающийся легендой о силе русского духа в футболе.
Все мы уже ждали участия в этом матче Стрельцова. Но Эдик оставался в запасе. Потом на не заданный вслух вопрос отвечали, что тренеры пошли на применение тайного тактического оружия. Эдуард же искренне признался мне через много лет, что тренеров смутила подхваченная им по молодому гусарскому легкомыслию болезнь.
Можно было сто раз говорить, что венгры сильнее чемпионов мира. Но приезд в Москву сборной ФРГ превращался в событие, которому аналогов не находилось.
Кто бы и за год до матча с немцами мог себе вообразить, что в столице Советского Союза – пусть и на стадионе – исполнен будет через десять лет после окончания войны с Германией «Дойчланд юбер аллее»?
В Москву приехали – специально на матч – свыше полутора тысяч иностранных туристов, принесших на динамовский стадион трещотки и трубы – атрибуты разнузданной буржуазной публики с чуждыми нам нравами, высмеиваемыми у нас с ненавистью годы и годы.
Игроков, спокойно вышедших на бой с элитарным венгерским футболом, трясло перед сражением, ассоциируемым впрямую с боями Великой Отечественной войны.
И с той, и с другой стороны играли в футбол дети войны.
Не подвело тайное оружие. Не особо заметный спартаковец Николай Паршин стал вдруг много забивать в играх за свой клуб в чемпионате – и приглянулся тренерам сборной.
И на шестнадцатой минуте вратарь чемпионов мира Геркенрат не смог парировать удар Паршина. Потом шутили, что одним забитым мячом в единственном за свою карьеру матче за сборную форвард «Спартака» решил неразрешимые для подавляющего большинства советских граждан проблемы – получил комнату в хорошем доме и смог приобрести машину «Победа» (ту самую, про которую товарищ Сталин, обнаружив в ней сходство с «Опелем-капитаном», сказал: «Победа, но небольшая», хотя в случае с Паршиным этот автомобиль символизировал принципиальную победу: и над немцами, и над чемпионами).
Но фартовый спартаковец вполне мог быть и ничем не награжден и никогда больше не упоминаем в футбольных летописях. И не по своей вине – просто немцы через тринадцать минут отыгрались. А в начале второго тайма Шёфер забил с острого угла второй мяч Яшину.
Времени до конца матча оставалось еще немало, но и замандражировать, когда игра переломилась не в нашу пользу, было вполне возможным делом. Занервничать на поле – и потрепать всей усевшейся перед телевизорами стране нервы до предынфарктного состояния. Длился этот кошмар аж семнадцать минут.
На месте правого полузащитника играл более тяготеющий к защите Анатолий Маслёнкин. Тот самый Маслёнкин, что по простоте душевной скажет через год, что с Эдиком Стрельцовым поди справься: «Я его толкаю, а он не падает!»
Тот самый Маслёнкин, что не станет юлить, когда спортивный