Миша кивнул.
«Что тут скажешь? И сдаётся, она к нам больше не придёт.»
Думал он, смотря, как фигура девочки растворяется в мареве, поднимающемся от асфальта.
***
– Ну, что? Поговорил? – Ник влетел в комнату.
Он знал, что друг пришёл домой один – Валентина Игоревна сказала, а ещё добавила, что Миша какой-то грустный и причину не объяснил.
– Угу, – промычал мальчик, лёжа на кровати лицом в подушку. – Лучше бы не говорил.
– Что так? – Ник уселся на любимое кресло друга и начал кружиться.
Настроение было отличным – Катька Комарова переключилась на другого бедолагу, а его не заметила, хоть он и прошёл в шаге от неё. Это, конечно, удивило – привычка есть привычка, но…
– Сдаётся мне, братец, она с нами работать больше не будет, – грустное лицо друга показалось наполовину. – Она, оказывается, догадывалась о твоих чувствах, а вот мои её смутили на столько, что чуть ли не бежала. Я всё испортил!
Ник смотрел на друга, а в голове крутилось.
«Сбежала… сбежала»
– Да и чёрт с ней! – Мальчик соскочил с кресла так, что оно упало на спинку, задирая носки-колёсики к потолку. – Она не единственный астрофизик на планете. Трусиха!
Коммутатор пиликнул, извещая, что на него поступило голосовое сообщение. Ник нажал на кнопку.
– Привет, Ник. – В комнате зазвучал голос Эллы. – Думаю, ты в курсе произошедших событий. Мне жаль такое говорить, но я не смогу работать больше с вами. И дело не только в словах Миши. Мой преподаватель… мой собственный проект… фух, не знаю, как сказать… В общем мне сейчас влетело от преподавателя за проект, который я забросила. Он сказал, что с ним большое будущее и мне не стоит распылять внимание. Так же он уверен, что вы сможете найти мне достойную замену. Как-то так. – Девочка помолчала. И добавила. – Совсем забыла, у меня были кое-какие мысли на счет той проблемы, я скинула тебе текстовый файл, посмотри, вдруг пригодится. Я уверена, у вас всё получится. Вы классные. Простите, что так всё совпало. Удачи.
В комнате повисла тишина, которая взорвалась осколками стакана о стену. Миша сидел на кровати, не поднимая головы с ладоней, Ник позволил себе дать волю чувствам. Что-то падало, что-то разбивалось. Затем он подскочил в боксёрской груше, наследию мишкиного отца, и начал стучать кулаками по ней.
– Руки так разобьёшь совсем, – тихо проговорил друг, глядя на терзания Ника.
– Да всё равно!. Мне все всё равно! – Мальчик продолжал стучать незащищёнными кулаками по жёсткой поверхности. – Хоть раз в жизни я могу позволить себе выплеснуть свои ощущения наружу?! – Глаза сверкали злобными слезами. – Могу или нет?!
– Можешь, конечно, – тихо произнёс Миша, слегка морщась от крика. – Только не кричи так, маму испугаешь.
– Да, прости, – осёкся мальчик. – Забыл, что мы не одни. – Он перестал мутузить грушу и свалился, подкошенным деревом, на кровать рядом