– Все я могу. Заходи, умник, – проворчала она и втянула Чекалина в квартиру.
Маша читала и перечитывала письма, которые ей вручил Игнат Федорович, и силилась понять, что могло заставить Ларису броситься на поиски незнакомого ей отца. В этих текстах, написанных ровной твердой рукой, не было и намека на чувства к Ларисиной матери, – лишь восторженное перечисление собственных достижений, скупой интерес к ее жизни, к жизни дочери, которую он никогда не видел. Зачем он вообще ей написал?
– Может быть, она сама разыскала его? – предположил Игнат, осторожно поставив чашку с чаем на подставку. – Тут же не все письма наверняка. Я когда почитал, понял это. Первое письмо в соответствии с датой уже как продолжение некоего диалога. Не находите, Мария Дмитриевна?
– Да, да, это понятно. Он пишет, что получил ее письмо и так далее. Просто не могу понять, зачем ей вообще надо было переписываться с ним? Он же такой…
– Какой? – он смотрел на нее с неподдельным интересом.
– Сухой, хладнокровный. – Маша поморщилась, как от кислого. – Зачем она писала ему? Продолжала это ненужное общение?
– Наверное, ради дочери.
Игнат посмотрел на красивое блюдо для десерта все от того же сервиза, наполненное воздушными пирожными. Маша не притронулась к угощению. От чая не отказалась, а вот пирожные есть не стала. Жаль. Он потратился, а она пренебрегла.
– Что ради дочери? Унижаться перед этим сухарем? – Маша выпятила нижнюю губу, помотала головой. – Никогда бы не стала так делать.
– Мария, вы такая… – он ласково улыбнулся ей. – Такая юная. Кто-то сказал: никогда не говори «никогда». Кто знает, что с нами может случиться через несколько месяцев, лет? Как мы можем поменяться? Что станем проповедовать?
– Это вы к чему? – не поняла Маша, откладывая в сторону последнее письмо.
– К тому, что мать Ларисы, пока была молодой, тоже наверняка рассуждала, как вы. Шли годы. Росла дочь, задавала вопросы. В какой-то момент ей наверняка стало казаться, что она была не права, и она возобновила общение с тем, кого предала забвению. Может, ради себя, может, ради дочери. Ей, как видите, это пригодилось.
Он загрустил, повесил голову. Маше сделалось его невыносимо жалко.
– Вы не убивайтесь так, Игнат Федорович. Найдется ваша Лариса. Нагуляется и вернется.
– Вы всерьез полагаете, что она просто… – он тяжело вздохнул. – Что она просто загуляла?!
– Все свидетельствует именно об этом.
– А как же письма? – округлил он глаза. – Они же есть! Она собиралась к отцу, вроде даже созванивалась с ним.
– По звонкам мы не нашли подтверждения. Пробили всех абонентов, зафиксированных за последнее время – не было и намека на звонки за Урал. Она не звонила ни туда, ни оттуда. – Маша дотянулась до его руки, осторожно тронула. – Все звонки по месту жительства. Она не собиралась ехать туда, Игнат Федорович.
– Но как же так! – Его глаза наполнились обидой и слезами. – Она обо всем этом рассказывала так увлеченно!