– Как будто я не знаю. Меня интересует другое. Почему это не четырехполосное шоссе с велосипедными дорожками по обеим сторонам и кондоминиумами через каждые восемьсот ярдов?
– Потому что никто не знает, кому принадлежит земля. Как тебе это для затравки?
– Ты серьезно?
– Да. Мисс Истлейк принадлежит территория, которая тянется от северной оконечности на юг до «Гнезда цапли». В этом нет никаких сомнений. Ее право собственности оговорено во всех завещаниях.
– Завещаниях? Их много?
– Три. Все написаны собственноручно, все заверены разными людьми, все отличаются друг от друга в тех пунктах, где речь идет о Дьюма-Ки. Но во всех однозначно указано, что северная часть острова отходит Элизабет Истлейк по воле ее отца, Джона. Остальное оспаривается в судах. Уже шестьдесят лет. В свете этого разборки в «Холодном доме» представляются детским лепетом.
– Вроде бы ты сказал, что все родные братья и сестры мисс Истлейк умерли.
– Все так, но у нее есть племянники и племянницы, внучатые племянники и внучатые племянницы. Как краска «Шервин-Уильямс»[59], они покрывают всю землю. Они и судятся, но между собой, а не с ней. В каждом из завещаний старика она упоминается только в связи с этой частью Дьюма-Ки, и отошедшая ей территория тщательно размечена двумя геодезическими компаниями, одной – до Второй мировой войны, другой – после. Все эти материалы находятся в открытых архивах. И знаешь что, амиго?
Я покачал головой.
– Мисс Элизабет думает, что ее отец так и задумывал. И я, пробежавший адвокатским взглядом по копиям всех трех завещаний, согласен с ней.
– А кто платит налоги?
На лице отразилось удивление, потом Уайрман рассмеялся.
– Ты нравишься мне все больше и больше, vato[60].
– Моя прошлая жизнь, – напомнил я ему. Мне уже нравилось это выражение.
– Тогда ты оценишь. Во всех трех завещаниях Джона Истлейка имелись одинаковые пункты, касающиеся создания доверительного фонда, предназначенного для уплаты налогов. Инвестиционную компанию, которая управляла фондом, со временем поглотили… если на то пошло, потом поглотили и компанию-поглотительницу.
– Для Америки – обычный бизнес, – кивнул я.
– Совершенно верно. В любом случае фонд никогда не стоял на грани разорения, так что налоги скрупулезно выплачивались каждый год.
– Деньги свое берут.
– И это правда. – Уайрман поднялся, положил руки на поясницу, прогнулся. – Не хочешь пойти в дом и познакомиться с боссом? Она уже встала после дневного сна. У нее есть заморочки, но даже в восемьдесят пять она душка.
Я подумал, что сейчас не время рассказывать Уайрману о нашей короткой встрече и одностороннем, через мой автоответчик, общении.
– В другой раз. Когда поутихнет бурное веселье.
Он кивнул.
– Если