Прыгай. Редгрейн Лебовски

как в кустах под окнами стрекочут кузнечики и сверчки. Знать, что дома тебя ждет семья и… восхитительный черничный пирог. Куда уж без него?

      У нее было правило: в череде будней не забывать обращать внимание на мелочи, благодаря которым она чувствовала себя живой, настоящей. Появилось оно несколько лет назад, благодаря бабушке, которая как-то сказала Хельге: «Запомни, солнышко, жизнь состоит из мелочей. И нет ничего важнее и дороже. Просто поразительно, как с возрастом становишься слеп к маленьким радостям, пытаясь догнать большое счастье».

      И она была права.

      – Ты травмировалась? – спросил вдруг Оливер.

      Хельга и не заметила, как снова начала потирать левую руку.

      – Нет. Не обращай внимания. Просто немного волнуюсь перед записью ролика. Для Матиаса и парней это очень важно.

      – Мы ведь будем снимать все на следующей неделе… Еще куча времени. И, кроме того, мы хорошо подготовились, не волнуйся.

      – Возможно. – Хельга опустила голову на грудь Оливеру. Его сердце начало биться быстрее. – Мне просто нужно немного отдохнуть.

      – Хорошо. – Он осторожно принялся поглаживать ее по голове.

      Она бы могла его поцеловать. Прямо сейчас.

* * *

      – Эй. – Кто-то нежно сжал ее плечо. – Хельга… Доченька, просыпайся.

      Она приоткрыла тяжелые веки. Кондиционер почему-то не работал, и в палате было очень жарко. На лице выступили капли пота, а одежда неприятно облепила тело. В горле пересохло, и язык, казалось, прилип к нёбу. Несколько мгновений перед глазами все плыло, но, моргнув, Хельга увидела родителей и Матиаса. За окном уже стемнело.

      – Который час? – с трудом просипела Хельга, практически не размыкая губ.

      Отец быстро сориентировался и, налив воды из графина, который стоял на столике у кровати, протянул ей стакан.

      – Пятнадцать минут десятого, – тихо сообщил он. Голос звучал как-то бесцветно, словно никогда ему не принадлежал. Хельга удивленно подняла глаза на отца, пытаясь хоть немного понять, что происходит, но он уже успел отвернуться к двери.

      – Я думала, что увижу тебя только завтра, – обратилась она к маме, которая принялась расплетать ее взлохмаченную косу.