Даже прибытие в Петроград генерала Келлера, известного своей преданностью престолу и способностью железной рукой восстанавливать правопорядок, поначалу не показалось опасным. Тем более что великий князь Кирилл Владимирович, обнадёженный обещаниями некоторой части думцев поддержать его намерение занять трон, должен был, захватив Царское Село, выбить у Николая отречение и тем самым лишить легитимности все указы регента Михаила и обвинить прихвостня-генерала в государственной измене…
И что в результате? Полное фиаско… Терещенко после двух первых дней, когда от успеха уже начинала упоённо кружиться голова, вдруг ощутил себя в роли шахматиста, каждый ход которого заранее просчитан противником. Идёт постепенное, но неуклонное выбивание наиболее важных фигур, а сам он находится под угрозой мата.
Кто же стоит за генералом?! Не может быть, чтобы тупой солдафон смог переиграть финансового гения и баловня фортуны! Кто?!..
Из квартиры на Миллионной пришлось уйти. Возвращаясь с небольшой прогулки, Михаил Иванович заметил, что все подходы к дому блокируются военными и жандармерией, и командуют этим процессом, скорее всего, господа из контрразведки, которые получили весьма широкие полномочия. И ему оставалось только надеяться, что они, эти полномочия, не распространятся на Марг и ребёнка.
Пришлось перебраться сначала к Мережковскому и Гиппиус, но после явно выражавшейся антипатии к «грубой физиологии речей вашего ужасного Керенского», – на последнюю запасную квартиру, хозяин которой, непризнанный, но с гигантскими амбициями поэт с уклоном в символизм, охотно пустил на постой месье Мишеля, «удивительно точно понимавшего потребности души мятежного пиита в стимулировании вдохновения», а посему щедро доставлявшего чистейший германский героин.
Там были припасены даже дрова и консервы, вполне достаточное количество, чтобы продержаться, пока неугомонный генерал не свернёт себе шею. Но эти надежды растаяли подобно маслу на сковороде. Петропавловская крепость, арсеналы, мосты, тюрьмы, банки, почта и телеграф были вмиг взяты под контроль келлеровцами, против демонстрантов бросили не сопливых деревенских Ванек, а спаянных железной дисциплиной фронтовиков, слезоточивый газ также оказался очень неприятным сюрпризом, рассеивающим сколь угодно агрессивную толпу практически без кровопролития. Помимо всего прочего в Петрограде оперативно распространялись прокламации, отпечатанные в типографиях предателя Сытина, адресованные