Верно. Он пришел рассказать нечто важное.
– Ты, может, на знаешь, но существует одно невероятное изобретение под названием сотовый телефон, – дразнюсь я.
– Знаю, но у нас с тобой всегда такие задушевные разговоры по телефону, – отвечает он.
На секунду воцаряется тишина, а затем мы начинаем дружно смеяться. Он прав. Я не знаю, почему сейчас мне легче с ним общаться, но это так. А значит, мы сможем поговорить. Это настоящее чудо.
Он поворачивается ко мне, и его колено касается моего. В тусклом свете его глаза кажутся темно-зелеными.
– Забор, который ты видела в своем сне, – из сетки и находится справа от лестницы, ведущей на холм, – говорит он.
– Откуда ты…
– Лестница местами заросла мхом, а перила металлические и покрыты черной краской?
Я пристально смотрю на него.
– Верно.
– Слева за деревьями стоит каменная скамья, – продолжает он. – А рядом растет куст розы. Но он никогда не цветет… потому что там слишком холодно.
Кристиан отводит взгляд, и на минуту между нами повисает тишина. Внезапный порыв ветра взъерошивает его волосы, и он тут же откидывает их с лица.
– Тебе тоже снится этот сон? – шепчу я.
– Не так, как тебе. Вернее, мне постоянно снится это место, но… – Он вздыхает и ерзает, словно ему не по себе, а потом вновь поворачивается ко мне. – Я не привык говорить об этом, – объясняет он. – И даже научился мастерски уходить от темы.
– Все в порядке…
– Нет, я расскажу тебе все. Ты должна знать. Но мне не хотелось говорить об этом при Анджеле.
Я прячу подбородок в ворот толстовки и скрещиваю руки на груди.
– Моя мама умерла, – наконец говорит он, – когда мне было десять лет. И я даже не знаю, как это случилось. Дядя не любит говорить об этом, но думаю… Думаю, ее убил Чернокрылый. Просто в один прекрасный день она помогала мне за завтраком подготовить карточки с делением в столбик, отвезла меня на учебу, поцеловала на прощание на виду у всех мальчиков в школе… – Его голос дрожит. Он замолкает и, отведя взгляд, слегка прочищает горло. – А затем меня выводят из класса и говорят, что произошел несчастный случай. И она умерла. Через какое-то время мне все же позволили увидеть ее. Но я ничего не почувствовал. Это было просто… тело.
Он смотрит на меня, и я вижу, как сверкают слезы в его глазах.
– Ее надгробие у скамьи. Белой скамьи под осинами.
От этих слов у меня в голове все туманится.
– Что?
– Это кладбище Аспен-Хилл, – объясняет он. – Это не совсем кладбище… Вернее, там есть могилы, цветы и тому подобное, но это еще и часть леса – прекрасное место среди деревьев, где царит тишина и открывается прекрасный вид на округ Титон. Это, наверное, самое спокойное место из всех, что я знаю. Я прихожу туда иногда, чтобы подумать и…
Поговорить со своей мамой. Он идет туда, чтобы поговорить со своей мамой.
– Когда ты рассказала про лестницу, холм и забор, я тут же узнал это место, – тихо признается он.
– Ты