Для моего друга послевоенный Ленинград являл собой источник нескончаемого восторга. Он участвовал в испанском Сопротивлении во Франции. Его подразделения первыми вошли в освобожденный Париж. Он гордо называл себя «маки́11», честно признавался в анархических убеждениях и пил только «за свободу».
«В чем состоял его восторг?» – спросите вы.
Его собственная страна, обескровленная гражданской войной, с открытыми объятиями приняла фашистский режим Франко. Испания поддерживала Германию, но была разрушена и слаба для участия в войне. Она выгорала изнутри, как торф. Казалось, ни одна страна в Европе не могла понять страданий испанского народа… И вот Ленинград.
– Вы, ленинградцы, просто знамя человечества! – иногда вскрикивал Фернандо. – Ты понимаешь, что показали вы всему миру?!
– Мужество? – устало улыбалась я.
– Мужество, конечно, важно, – сурово скрещивал он руки на груди, – но вы показали такой характер, такой монолит стойкости, что утерли нос всем занудам и отщепенцам, которые оправдывали свое участие в нацистском шествии голодом и нищетой…
Фернандо явно сердился на близорукость испанских властей. Предки его, как он сам рассказывал, происходили из племени патагонцев12. Это легендарный народ гигантов, живших на равнинах современной Аргентины. Фернандо – молчаливый и вечно подозрительный великан. Ему приходилось слегка приседать, чтобы разговаривать со мной и вообще со всеми окружающими его «коротышками». Потому-то он в большей степени предпочитал молчать, а посему его реплики высоко мною ценились.
Энрике был полной противоположностью своему товарищу. Разговорчивый и любопытный шутник… Правда, в последние несколько недель он изменился. О его прошлом я мало что знала. Он с Фернандо учился в одной школе для дворян в Мадриде. Потом пути их разошлись. Энрике пошел на военную службу, его друг занялся экономикой. Он помогал родственникам восстанавливать свои заводы в Кастилии. Встретились они опять же в Мадриде уже в сорок третьем, а после войны решили нагрянуть в Ленинград. Тогда наши университеты уже набирали студентов…
Мои приятели мечтали быть археологами и заниматься раскопками Египта и Месопотамии. Но судьба иначе оценила их талант, и через полгода на нас свалилась новость от родителей Фернандо. Будучи аргентинцами, они вернулись обратно в Южную Америку в конце тридцатых годов. Теперь там его ждало некое наследство.