Под какой-то магический ласковый вальс.
И в душе вдруг внезапно рождается радость,
И палатка трепещет тугим полотном,
Будто парус поднял наш
«Летучий голландец» —
Сто́ит якорь поднять, и вот-вот поплывем.
Тает льдом синь утра. Полдень
солнечно-рыжий,
Улыбаясь, глядит на земной ералаш.
И лучи на воде, словно водные лыжи,
Вслед за солнечным катером входят
в вираж.
Ну а солнце на запад подстреленной птицей,
Все снижаясь, летит. Утихает прибой.
Золотою трубой на далекой границе
Половине земшара играет отбой.
Подарок
Не смогу подарить я роскошных дворцов,
Ни хрустальных венцов, ни злаченых ларцов,
Но негаснущим чувством, живущим в душе,
Хоть и изредка – рай в суетном шалаше.
Огонь любви
Не угасай, огонь любви,
Огонь любви моей нелегкой.
Ты вечным пламенем гори,
Не бойся ветра злого рока.
Ты не погас в лихие дни,
В дни злой житейской непогоды.
Свое тепло ты сохрани
На все грядущие невзгоды.
Но если вдруг когда-нибудь
Другой огонь тебя заменит,
Скупой слезой не жги нам грудь —
Ты нас уж больше не согреешь.
Погаснешь ты, коль не нужны
Твое тепло и яркий пламень.
И образ твой нам сохранит
Лишь только память, только память.
Опять весна
Весна разбудит старые болячки,
А ритм такой – ни отдыха, ни спячки,
И некогда порой сказать двух слов.
Но все ж – весна!
И все должно проснуться
И чувствами в былое окунуться —
В связующую чистую любовь!
Овидий
Презрев суд божий и людской,
Как за любовь свою награду,
Держа, как дар небес, рукой,
Он вел любимую из ада.
Он вел любимую на свет,
Где наконец их встретит счастье.
Ведь столько долгих горьких лет
Любовь была не в ихней власти.
Ах, сколько снов!
О, сколько мук!
И наконец они сойдутся.
Минуют ад за кругом круг.
И важно – лишь не оглянуться…
И слез-стихов своих не лей
Напрасно, бедный мой Овидий,
Надежду в счастье одолей,
И не мельчи себя обидой.
Себя в порывах чумовых
Поэты дарят без остатка.
Любимые… мы любим их
За те – во внутрь себя – оглядки.
Желанье
Надо мною – небосвода бездна,
Древняя, как Библии Завет.
Небо надо мной в дремучей Пензе
То же, что и над тобой – в Москве.
Звезды одиноки, словно судьбы,
Их разлуке, видно, нет конца.
Так же далеки, как наши губы,
Губы, руки – только не сердца.
Но порой преступная