Матрас его вместе с бельем был скатан в рулон, и парень в который раз безнадежно шарил рукой по проволочной сетке. Однако, кроме грязных носков и старого журнала, там не было ничего.
– Тоже мне, нашел тайник! Да под матрас все испокон веков деньги прячут! А я вот скотчем к столу снизу приклеил, и то сперли! – горевал Ваня.
«Все эти пропажи, конечно, подпортили нам настроение, – написала Марина вечером в своем дневнике. – Мы рассказали вожатым, они обещали разобраться. Неужели в лагере появился вор? Если бы не это, все вообще было бы классно. Я буду Джульеттой, а он – Ромео. Петька, по-моему, что-то ко мне уже чувствует. То и дело смотрит на меня и вздыхает. Или это он роль репетирует? Интересно, а как у нас получится целоваться? Да еще перед всеми, на сцене? Этого же тоже без настоящих чувств не сыграешь! Если бы Ромео был какой-нибудь другой парень, я бы ни за что не согласилась! Целоваться с Килиянчуком? Или с Симоновым? С Акуловым? Никогда! Все равно что играть в «кис-мяу» перед телекамерой.
Вечером мы все это обсудили с Пашкой, он меня успокоил, сказал, что переживать еще рано. Кроме того, мы с ним решили заделаться сыщиками. Вечером он рассказал мне, что надо провести расследование по поводу пропаж независимо от вожатых. Для этого нужно расспросить дежурных по корпусу, кто к нам заходил в комнаты, когда мы отсутствовали, а потом найти и допросить этих посетителей.
Вот, кажется, и все. Плести фенечки – наказание похуже химии. Сегодня два раза расплетала и начинала снова. Неужели я ее когда-нибудь закончу?»
Глава 12
Плохая игра
Следующий день выдался тяжелым и беспокойным. То ли магнитная буря, обещанная накануне синоптиками, добралась-таки до «Колокольчика», то ли сказалась неожиданная пропажа ценностей, но уже с утра пасмурные лица обитателей лагеря соперничали в мрачности с тучами на небе. Не помогала даже врубленная на весь лагерь Васей Быстровым музыка – хорошо знакомые песни были сегодня не в удовольствие, от них становилось не веселее, а наоборот, тоскливее.
– Нет, не так! Да не так же! – Петя с силой поддавал мяч ногой, в двадцатый раз посылая его в ворота. Паша снова кидался на мяч, и снова его усилия пропадали впустую – мяч всегда летел в сторону, противоположную его неуклюжему прыжку.
– Да что ты шарахаешься от него, как от прокаженного? – нервничал Петя. Сегодня он был особенно недоволен игрой вратаря и не мог сдержаться, чтобы не высказать ему всю правду. – Боишься ты его, что ли?
– Ничего я не боюсь, – огрызался Паша и тут же снова пропускал в ворота мяч.
– Да падать надо, падать, а ты застыл, как Аполлон Бельведерский в мраморе! – Петя нервничал все больше и больше.
– Падать? Но я не могу! Тут же земля твердая! – Паша показывал на вытоптанную землю. – Если я хоть раз упаду, то уже и не встану.
Петя плюнул себе под ноги. Очередной мяч, пропущенный вратарем, вызвал новый поток упреков. Паша угрюмо молчал.
– Заранее надо прыгать, заранее, понял? – Петя не скрывал своего раздражения.
– Как