А р х и п, А р к а д и й и А р т ё м, родные братья.
А г р и п п и н а, Грушка, жена Архипа, тётка участковому Фёдору.
А г р а ф е н а, Фенька, жена Аркадия, она и Фёдор – крёстные.
А г л а я, Глашка, жена Артёма, продавец единственного в деревне магазина, их сын – крестник Фёдора и Аграфены.
Б а м б л, чёрный кот, оставленный Фёдору крестником, пока он учится в городе.
Все, кроме Настасьи Кузьминичны Тепл'овой, психотерапевта из города, живут в одной деревне, где старостой выбран Валерьяныч, а фельдшером трудится Наталья Леонтьевна, но она уехала в отпуск.
Деревня Маруськино. Нет участкового и даже фельдшера. Участковый работает в городе, а фельдшер в отпуске в Сочи. Есть только МТС и староста: дурак он или притворяется – так окончательно и не решили в деревне. Но в том, что Жора Красавчик – почище Шумахера, в этом деревня не сомневается. Здесь вам каждый, умеющий держать стакан, исполнит собственный вариант этой давней истории, как Жорка, заметив начальство на поле, – а за рулём трактора трезвым его видели только его ангелы – засунул свою со слишком красивыми ушами башку в руль и застрял в нём. И рулил ушами без глаз ещё с километр до первой осины у болота.
Уши Жорика хоть что-то поняли после, а вот мозги навсегда застряли в том руле. Ведь как тогда понять, без этого случая, великое Жоркино сердце, когда вся деревня поливала из шлангов вбитый им крюк с верёвочной петлёй на открытом чердаке, когда он забил гвоздями все окна и двери и расхотел жить. Так он прощался со своей великой и несчастной любовью.
Но деревня не поняла такого резкого ритуала и водой спасла Жорика для себя. Тогда во всех глазах светился неон: ещё хоть кто-то умеет любить! И не где-то, а в Маруськино!
И вот этим годом зацвела сибирским снегом вишня, деревенским шумахерам выдали фантастическую зарплату в честь десятой годовщины Жоркиной ездули, и началась наша история.
Не выдержали ни магазин, ни мужички такой финансовой нагрузки. А трое, так, надорвались вовсе, и попали в протокол участкового, «генерала Федоса», то есть старшего лейтенанта Фёдора Осиповича Барсикова. Это бы ладно. Так, чуть ли ни засветились уже не неоном, а аргоном и криптоном с ксеноном разом у областного психотерапевта Настасьи Кузьминичны Тепловой в её очень сурьёзных документах. Но… но не верю я в людские пороки, то есть в то, что сами люди рождают их. Кто-то ж нашептал Жорику, что эта его великая и трагическая любовь есть последняя и другой не будет? И кто надоумил его уши залезть в баранку?
Нет, тут какая-никакая, а щепотка магии, если ни круче. А магии этой в Маруськино – за сорок сороков хвостов. Потому и Маруськино, что в ней крепче самогонки до сих пор уважают и любят только мурлык и всяких мастей. Короче, «шерше ля фам», что в переводе с Маруськиного означает «ищите кошку, если вдруг пропали мужички из протокола «генерала Федоса» и медицинских документов Настасьи Кузьминичны».
1. Звонки
[Участковый Фёдор Осипович Барсиков за столом в своём доме, он только что вернулся из города с дежурства и перед выходными позволил порадовать себя чарочкой тётиной самогонки: уж больно красиво на дворе от слепящего вишневого цвета. Да и момент удачный: Ольга, жена, у родни за километры – что-то там шьют к праздникам. Селёдочка для себя и для Бамбэла уже на столе. Но тут одновременно раздаются «мяу» и звонок мобилы. Звонит Аграфена. Фёдор пинает кота и весело «докладывает» в трубку, булькая тётиным подарком в стаканчик.]
Ф ё д о р О с и п о в и ч
Дядя Стёпа у аппарата!
Вас слушать – мой долг и моя зарплата!
А г р а ф е н а
Дядя Стёпа с тебя,
Как графин со стакана!
Крёстный, родный, эт я!
Ты там движешь руками?
Ф ё д о р О с и п о в и ч
Аграфена, ты что ли? ё!..
Будешь богатой!
Не узнал тебя, крёстная!
Кушай деньги лопатой!
А г р а ф е н а
Силы есть, то сдвигай, инерал, стаканы!
Сокол ясный, случился ужас ужасный самый!
Иполеты мои! золотые в рубинах!
Врубай сирену и сразу звони Кузьминишне,
слышишь, милый!
Ф ё д о р О с и п о в и ч
Фенька, знаешь, что – вызов ложный,
Хоть я крёстный, закон во мне – непреложный!
Штраф – две миски капусты и хвост от гидры:
Немировской, Феня! с мёдом пол-литры!
А г р а ф е н а
Болван ты усатый, с селёдкой в чае!
Не понял, Федос, что