– Да? – рассеянно откликнулся Арицца. – В другое время не мог приехать?
– Джакометти говорит, парень хорошо поработал. – Нино рассматривал листок. – Сделал несколько статуй и послал их своему заказчику в Россию. Претензий он к русскому не имеет. Очень удивился, когда узнал, что с ним случилось. Говорит, парень собирался домой.
– Он немножко опоздал, – пробурчал комиссар, постепенно собираясь с мыслями. – Слушай, Нино, пусть Джакометти явится сюда часам к двум, когда станет ясно, что стряслось с парнем.
– Я и сейчас скажу, комиссар. – Нино скривился. – Страшно смотреть, клянусь, все руки в синяках, вот отсюда досюда…
Арицци поморщился и кивнул.
– Наркотики, ребенку ясно, – подтвердил он. – Ну, если только выяснится, что он ими приторговывал во время карнавала, – прощай, русский! Им займется Интерпол!
– Хорошо, комиссар. – Нино закурил и взял в руку телефонную трубку. – Я звоню Джакометти и приглашаю его к двум часам.
– Будь вежлив, – предупредил Арицци. – Нет ничего хуже, чем иметь дело с аристократами. Смотри не нажимай на него… Если будет нужно, я найду, через кого его прощупать.
Когда Луиджи Джакометти, хозяин крупнейшей в Венеции мастерской по изготовлению карнавальных масок, явился в комиссариат, эксперт уже дал предварительное заключение.
– Он умер от слишком большой дозы некачественного наркотика, – сообщил комиссар вызванному свидетелю, закуривая десятую за день сигарету. Жена до сих пор не позвонила ему, и он все больше убеждался в том, что она и не позвонит. – Демин этой ночью наширялся так, что впору трем наркоманам сразу.
Джакометти – полный, очень бледный человек с оплывшим лицом – кивнул, не сводя с комиссара сонных водянистых глаз. Глаза были того же цвета, что лагуна в феврале – серо-синие, нечистого оттенка и такие же холодные. Комиссар, слушая его тяжелое, прерывистое дыхание, подумал, что человек этот очень болен и ему стоит уехать из Венеции. «Нам всем стоит уехать, – малодушно заключил он, опять вспомнив ночной разговор с женой, но заставил себя переключиться. – Во сколько обошелся ему этот костюм?»
– Вы знали, что Демин кололся? – в упор спросил Арицци.
Джакометти медленно кивнул.
– Да, знал, – просвистел он своим ненатуральным, игрушечным голосом. – Русский кололся каждый день, но притом работал как зверь. Меня не касается эта история, комиссар.
– Конечно, – согласился тот. – Меня тоже. – Джакометти на миг прикрыл глаза, и комиссар понял, что он разозлился. Однако хозяин мастерской ничем этого не выдал. Напротив, заговорил еще спокойней.
– У меня обучаются десятки скульпторов в год, – свистел и задыхался он. – Из всех стран. Из Америки, из Китая, из Японии, из Скандинавии… У меня обучались и русские. Он заранее написал письмо, мы договорились об оплате за обучение и практику. Он сам выбрал пору карнавала.
– Странное время, так ведь? – подхватил комиссар. – Чему он