Власик помолчал, словно оценивая доклад, достал из пачки длинную папиросу, закурил.
– Ты знаешь, кто я? – спросил он, выпустив струю дыма.
– Так точно.
– Тогда слушай. Партия доверила мне охрану безопасности товарища Сталина и его семьи. – Власик назидательно поднял указательный палец. – Спокойствие вождя и его близких – главная цель моей жизни и службы, – продолжал он.
Данилов вдруг почувствовал, как между лопатками побежал ручеек пота.
– Ко мне обратился генерал-майор Василий Иосифович Сталин.
Власик сделал многозначительную паузу.
– Ты понял? – продолжал он.
– Так точно.
– Знаешь, что тревожит сына вождя? То-то, не знаешь. Его тревожит убийство Игоря Гаранина. Отец убитого – ближайший друг сына вождя. Понял?
– Так точно.
– Что скажешь?
– Игорь Гаранин, товарищ комиссар, убит бежавшим в прошлом году с этапа налетчиком Грековым Леонидом Викторовичем, 1910 года рождения. Кличка Ленька Грек.
– Уже установил? – удивился Власик.
– Более того, вчера мною был застрелен один из членов его банды.
– Молодцом, – Власик похлопал ладонью по столу, – когда возьмешь убийцу?
– На днях.
– Ишь ты, на днях, – передразнил Власик. – А что мне Василию Иосифовичу сказать? А? Молчишь. Ну так слушай. Генерал Сталин мне сказал так: «Найдут убийцу – орден». Ты анекдоты любишь?
– Смотря какие, товарищ комиссар.
– Веселые.
– Люблю.
– Так слушай. Приходит подполковник домой и говорит жене: ты, мол, возьми мой китель и еще одну дырку на погонах проколи. Жена обрадовалась. Говорит, никак тебе, Ваня, полковника присвоили, а он ей в ответ со слезами: дура, в майора разжаловали. Понял, Данилов?
– Так точно, товарищ комиссар.
– Срок – неделя. Тебе дадут телефон, позвонишь по нему в любое время, хочешь днем, хочешь ночью. Доложишь, что взял этого, как его…
– Грека, товарищ комиссар.
– Точно. Грека. Уложишься в срок – орден, не уложишься – звезду долой. У меня все.
Власик махнул рукой.
Данилов четко повернулся через левое плечо и вышел. В приемной его ожидал все тот же тощий капитан, он молча протянул ему бумажку с телефоном и сказал:
– Прошу.
И снова мимо постов, сквозь строй подозрительных глаз. Поворот – офицер. Потом брусчатка кремлевской мостовой, потом пост у ворот.
Данилов вышел на Красную площадь и расстегнул китель. Нижняя рубашка была мокрая, хоть выжимай.
Он стоял рядом с храмом Василия Блаженного и обмахивался полами кителя.
Мимо, удивленно поглядев на него, прошла серьезная женщина в очках. Оглянулась, покачала головой неодобрительно и двинулась дальше.
Данилов застегнул пуговицы, а крючки на воротнике трогать не стал. Закурил и почувствовал внезапно смертельную усталость. Она была свинцово ощутима, словно кто-то навешал на плечи мешки с песком.
«Что