«Ах, приготовьте «Лебедя» костюм…
А туфли рваные – всю жизнь! Плохой приметой…»
И вот она – не здесь, и вот уж – где-то:
«Смерть Лебедя»… Агония… Триумф!
Ленинградская мадонна
Сегодня мы клеймим «врагов народа»,
А завтра демонстрируем друзей.
По перевыполненью плана, вроде,
Мы снова «впереди планеты всей»…
Не удивляет, что герой вчерашний
Расстрелян будет завтра словно враг.
И в атмосфере истерии нашей
Все маршируют, выверяя шаг.
Звучит победой «марш энтузиастов»,
Но вот: над кем, кого и почему?
Кровавый флаг, кровавый запах наста –
Виденье, непостижное уму!
Эпоха холода и сталинских репрессий
Звучит сейчас как будто звук пустой.
Вставали в строй советский поэтессы.
С ноги шагали, только всё – не с той…
И ей, лучистой, золотоволосой
Случилось обручальной буквой «О»
Прогнуть хребет под лапами «колосса»,
Точнее, под копытами его
В той пирамиде физкультурной, бодрой,
Что возвышалась в центре площадей.
А мёртвый город был машиной мёртвой,
Когтившей измочаленных людей.
Горела смена в «Смене» Ленинграда!
И женщина, столь хрупкая на вид,
Пройдя мытарства дантовского ада,
Меня стихами страшно удивит!
Ребёнок выбит. Неосуществлённый,
Неназванный! Какие тут слова?
Животный крик срывает листья с клёнов,
Да об телегу бьётся голова…
Горнила пыток, ладожские воды
И трубы медные «весёлого гудка»…
А с ней, Снегурочкой, водить бы хороводы,
Не наступила Оттепель пока…
В её стихах пытаясь разобраться,
Рискну озвучить мучивший вопрос.
«Ты любишь так, как любят ленинградцы»…
– А это – КАК? Ответа нет. Он – прост.
Всё потеряв: детей, друзей, любимых,
Хлебнув блокады, вынесла она
Лишь города исчезнувшее имя
И горожан погибших имена.
Вот выжить бы – до истины добраться!
Откуда силы черпать – всё равно.
«Ты любишь так, как любят ленинградцы» –
Любить вообще не каждому дано.
Я шла по Невскому, как цапля…
Я шла по Невскому, как цапля,
На неудобных каблуках.
А бедный Всадник прятал саблю
И не сочувствовал никак.
А звёзды чёрные не гасли…
Вообразив себя Пегасом,
Конь Клодта рвался в облака.
Я не сломала каблука,
Переходя через Фонтанку,
А ведь могла!.. Но слово «честь»,
На славу нам, пока что есть,
Как для мужчин – её останки…
Умильно головы склоня,
Атланты слушали меня.
Я обещала к ним вернуться,
Но только в обуви другой.
Нет,