У листьев расцветки созревших июльских щедрот.
Лучистыми красками синее небо согрето,
Ты видишь, ты слышишь – вокруг листопадный
фокстрот.
В движения плавных – созвучия прошлых историй,
Сомнения скрипок и звон золотых кастаньет.
Волнует и манит летящий узор траекторий
Покинувших кроны деревьев мятежных комет.
Ты в музыке этой себя и меня обретаешь.
И помнишь – закружит у елей метель хоровод.
Но это потом…А сейчас – этой сказке внимаешь –
Звучит и танцует любовь листопадный фокстрот.
Евгений Бузни
Тетрадь дождя в косую линию
Открыта: Осень началась.
Слова сплетаются под ливнями
В стихов таинственную вязь.
Когда курлычут так печально журавли,
позёмкой листьев выползает осень,
ты на меня, любимая, смотри,
чтоб не пропал я в грусти одиноким.
Ты на меня, любимая, смотри!
Мне быть с тобою постоянно хочется:
И сердце переполнено любви,
и смерть, как не терплю я одиночества.
Ты хандришь. Ты сегодня в миноре.
Ты под властью зелёных мистик.
А не ты ли со мной у моря
смеялась: «Мы оптимисты»?
Дважды два, плюс четыре – восемь.
Делим, множим, кроим и шьём…
Расползается лужами осень.
Ты измерь-ка её объём.
Попытайся – всю жизнь потратишь.
Разложи на столе чертежи.
И осеннюю диссертацию
кандидатскую защити.
Ты возьми только часть из прожитого.
Ты попробуй на вкус её.
Сколько осени в души пролито?
Сколько выльется в них ещё?
Девяносто девять процентов –
ты увидишь и докажи –
выливается в души поэтов –
оптимистов от всей души.
И эпиграфом к диссертации
набросаю я росчерком быстрым:
«Да, собрать мы всю осень стараемся,
потому что мы все оптимисты».
Ты хандришь.
Ты сегодня в миноре.
Ты под властью зелёных мистик.
Но шумит за спиною море
и грохочет:
– Мы оптимисты!
Вздохнуло где-то – сразу восемь
сорвалось листьев, чтоб кружиться.
Они-то и открыли в осень
багряно-жёлтую страницу.
И закружили вниз зигзагами,
размашистым осенним почерком,
роняя в поле, лес и заводи
незабываемые росчерки.
Всё разделилось параллелями
прямых, как струны, длинных линий.
Обеспокоен лишь: успеет ли
пролить себя осенний ливень.
Как и поэт, он хочет высказать
всё, что на сердце накипело,
и