Прикусываю язык, чтобы не сказать, что сам ничего не понял. Сейчас не время объяснять, что хирурги просто не разобрались, в чем было дело. Раз повода для операции нет, ее можно выписать. Тем более что ей уже лучше. Но миссис Шеридан не стоит этого знать. Прибегаю к лучшему другу врача – профессиональному жаргону. Слово «вирус» вообще-то переводится как «яд», но в устах медработника может означать «мы не знаем, что с вами такое, но это не опасно и пройдет само».
– Мы провели обследования и ничего серьезного не нашли, а это означает, что у вас вирусный гастроэнтерит. Ваш организм справился с инфекцией благодаря тому, что в больнице вы отдохнули, так что теперь вас можно выписать домой, – объясняю я.
Использую еще кое-какие медицинские термины, для подстраховки. Ежусь от стыда. Наверняка она видит меня насквозь. Но нет, проверенный прием сработал, пациентка веселеет.
– Правда, доктор? Большое вам спасибо.
Еще пару минут успокаиваю ее и даю кое-какие советы по питанию, почерпнутые из утреннего телешоу. Оставляю миссис Шеридан, совершенно счастливую, собирать вещи и отправляюсь разъяснять следующему пациенту, что мистер Баттеруорт сказал этим утром. Кажется, я начинаю понимать, что означает «начинающий врач»: да, я не знаю всех ответов, но умею употреблять непонятные слова, и у меня на шее стетоскоп.
Четверг, 11 сентября
Руби сегодня плакала. Мы встретились за отделением скорой помощи в перерыве между обходом и операциями. У нее в руках был список дел, занимавший обе стороны стандартного листа, а во второй половине дня она дежурила в приемном. Руби не знала за что хвататься, а пока мы с ней стояли за корпусом, сработал ее пейджер. Она перезвонила с мобильного, не в силах идти назад в отделение, чтобы воспользоваться стационарным телефоном. Вызывала лаборатория. Потерялись анализы крови. Мистер Грант, собираясь оперировать пациентку, позвонил: в лаборатории не было отметки о том, что анализы уже взяли, и он хотел знать, почему.
– Но я же их брала, – сказала Руби, и лицо ее исказилось от отчаяния, – оставила в рамке и сегодня утром отправила в лабораторию!
Она помолчала, слушая, что говорят в трубке.
– Боже, он меня убьет! Он страшно разозлится, если операцию придется начать позже.
Снова пауза.
– Хорошо, я возьму их еще раз и принесу в лабораторию сама.
Она посмотрела на свой список дел в одной руке, на недокуренную сигарету в другой и решительно ее затушила. А потом вдруг всхлипнула, нет, не залилась слезами, а тихонько расплакалась от усталости и бессилия. И тут ее пейджер снова запищал. А за ним мой. И оба мы, развернувшись, пошли обратно в больницу.
Суббота, 13 сентября
Сегодня ужинали с мамой. Говорить особо не о чем. Большую часть вечера она сетовала на то, как сильно я похудел. Словно я сделал это нарочно.
Воскресенье, 14 сентября
Весь день лежу в постели. Потрясающе. На улице тепло совсем по-летнему,