– Сначала садитесь. Вот на диван, пожалуйста.
Раздался мягкий стук в окно. Дирк обернулся. Птица села на подоконник, небольшая, меньше голубя, с желтым клювом и светлыми пятнышками.
– Смотрите, дрозд! – сказал он.
– Где?
– Да вот, вот…
– Это скворец, – сказала Лена.
– Точно?
– Клянусь! – засмеялась она. – Сто процентов! Не сойти мне с этого места.
Скворец вспорхнул и улетел.
– К сожалению, мне нечем вас угостить… – извинился Дирк.
– Что вы! – перебила его Лена. – О чем вы говорите!
– И, к сожалению, у вас в номерах нет электрочайников.
– Чего нет, того нет, – согласилась Лена, усаживаясь на диван.
– Вот, глядите! – Дирк, внутренне торжествуя, протянул ей буклет со своим портретом на обложке. Правда, на портрете он был изображен в роли, то есть в гриме. Практически сорокалетний мужчина, загримированный под семидесятисемилетнего старика. Причем под другого старика. Одним словом, постаревший Дирк фон Зандов, тот, что сейчас стоял перед ней, покачиваясь с каблука на носок, и старик, которого он играл в фильме, – это были два совершенно разных старика.
– Да, – сказала Лена, – да. Я слышала краем уха, что здесь снимался какой-то старый знаменитый фильм.
– И вы даже не поинтересовались? – удивился Дирк. – Да, и еще… Неужели вас не обязывают читать все информационные буклеты?
– Нет, – сказала она. – Мы ведь не экскурсоводы. А кроме того, если совсем честно, я не люблю кино.
– Ай-ай-ай, – покачал головой Дирк. – А я почему-то думал, что молодежь без ума от кино.
– Я ни от чего не без ума, – сказала Лена. – Я больше люблю книги. Живопись, впрочем, тоже. Музыку. А вот кино как-то не особенно. Как-то не сложилось.
– В этом фильме главную роль играл я, – закричал он. – Это я на этой обложке, видите. Откройте, полистайте. Видите, моя фамилия? В главной роли, в роли миллиардера Якобсена, – Дирк фон Зандов. Этот фильм получил массу призов. Я шел по красной дорожке в Каннах. Я выходил на сцену получать золотую статуэтку «Оскара». Это я, я, понимаете. Я!
Лена несколько раз перевела глаза с живого Дирка на его портрет на обложке и обратно, как будто бы сравнивала, сличала. Брови, глаза, губы, крылья носа.
– Как интересно, – негромко сказала она. – Я вам верю. Это правда очень любопытно.
– Вы меня слышите? Сколько призов… Это был замечательный фильм. Это был великолепный фильм, гениальный фильм. В нем снимались не только звезды кино, но и звезды жизни. Они играли сами себя! Великие музыканты, миллионеры, художники. Кажется, даже один фельдмаршал. Или адмирал, но это почти одно и то же. Был потрясающий успех.
– Как интересно, – повторила она. – Но, наверное,