– Это мы сейчас и выясним, – проговорил следователь, делая предупреждение спутнице Марка: – Не выражайтесь в моем кабинете и не оскорбляйте, еще не было суда, и они пока не преступницы.
– Как бы не так! Они чуть не проломили мне голову! Марк спас меня!
– Ваши имена, отчества и фамилии, год рождения и род занятий, – перевел взгляд на женщин Григорий Степанович, не замечая, что пиджак у него застегнут косо, не на ту пуговицу.
– Надежда Петровна Ситцева. Тысяча девятьсот… нет, нельзя у женщин такие вещи спрашивать в присутствии незнакомых мужчин! – воскликнула Надежда.
– Вы еще будете кривляться, гражданка Ситцева?! – рявкнул следователь. – Это с вашими-то двумя привлечениями к административной ответственности за участие в несанкционированных митингах? Сейчас дело пахнет, вернее, тянет на уголовное. Так что я бы на вашем месте не юлил и не выпендривался, а четко отвечал на вопросы.
Надежда вздернула нос.
– Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Зачем спрашиваете, раз у вас все есть в компьютере? Издеваетесь?
– Как же вы дошли до жизни такой, гражданка Ситцева? Нападение на гражданина другой страны, нанесение ему побоев, несанкционированный митинг… унижение человеческого достоинства… – перечислял Григорий Степанович.
– А это еще что?
– А закидывание людей тухлыми яйцами, думаете, не унижение?
– Они не были тухлыми, – вдруг подала голос Камилла и сама не узнала своего голоса.
Лучше бы она этого не говорила, следователь удивленно перевел на нее взгляд.
– Что вы сказали? Это еще что за актриса комедийного жанра?
– Это моя подруга, – фыркнула Надя.
– Поподробнее расскажите о себе, гражданочка.
– Камилла Константиновна Краснова. Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Проживаю в Москве по адресу… да у вас записано. Работаю врачом-ветеринаром, – отчеканила Камилла.
– Ого! Прямо говорите как по писаному. Привлекались?
– Куда? – не поняла она.
– Под следствие.
– Никак нет, – ответила она, опуская голову и почти физически мучаясь от прожигающего взгляда потерпевшего мужчины.
– Почему вы обе пьяные? Это усугубляет дело… – почесал затылок Григорий Степанович, у которого прическа давно требовала визита к парикмахеру.
– У нас на то были личные причины, – неохотно ответила Мила.
– Сейчас нет ничего личного, я должен полностью знать мотивы преступления.
– Мы выпили вина еще дома у Милки, – пояснила Надежда, – ее бросил, вернее, она решила порвать со своим любовником. А это душевные страдания и боль, поэтому и выпили. Да, а что вы хотите? Я, Мила, ее мама и жена Милкиного любовника, – понесла Надежда.
Камилла толкнула ее локтем, а брови следователя поползли кверху.
– Интересная компания… просто вертеп какой-то. Значит, в притоне распивались спиртные