– Вы меня вовсе не слушаете! – рассердилась Каталина, сильно дернув его за рукав.
– Катенька, веди себя прилично, – сделал ей замечание отец и, улыбнувшись Белозерскому, с гордостью пояснил: – Темперамент у моей дочурки поистине сицилийский.
Поданные к столу перепела под сладким соусом и бутылка кьянти из генуэзского погреба графа быстро развязали обоим языки, и вскоре они уже беседовали, как старые добрые приятели.
– Давно ли вы посещали Павловск? – наводил разговор на нужную тему Илья Романович.
– Недели три тому назад, перед самым отъездом сюда, был принят и обласкан матушкой-императрицею, – похвастал Обольянинов.
– Ну и как вы ее нашли? Как здоровье дражайшей Марии Федоровны? – с участием поинтересовался князь.
– Война ее немного состарила. Впрочем, как и всех нас. – Семен Андреевич сделал паузу и прислушался к щебетанью дочери. – А так, она мало изменилась. По-прежнему стройна, румяна, добродетельна и в то же время строга, – продолжил он. – Однако явились причуды.
– Что за причуды? – насторожился Белозерский.
– Вот вы, князь, давеча вспоминали парики с косичками и даже бранили их, а матушка-императрица, напротив, объявила себя хранительницей старой моды. В Павловском дворце строжайше запрещено появляться в платье нынешнего века. Все там должно оставаться, как при бывшем императоре, будто он и не умирал.
– Подумать только! – восхищенно произнес князь. – Много ли отыщется на белом свете вдов, так свято хранящих память о покойном муже?
– Так что, дорогой мой, если соберетесь в Павловск, советую достать из сундука парик с «крысиным хвостиком». – Обольянинов пристально посмотрел на князя.
Илья Романович вздрогнул, ему показалось в этот миг, что граф видит его насквозь и наперед знает все его замыслы.
– Да я… да ведь у меня… – растерялся он, но быстро взял себя в руки. – Все мои сундуки сгорели в Москве. Придется заново шить камзол, добывать чулки и парик. Представляю, как все это ко мне пойдет, если я вздумаю нарядиться… То-то смеху будет! – Он старался говорить в шутливом тоне, но видно, не преуспел в лицедействе.
– Я вижу, у вас серьезные намерения, – без тени сомнения произнес граф. – Не знаю, зачем вам понадобилось покровительство Марии Федоровны. Видно, на то есть основательные причины… Но я мог бы вам помочь, –