– Не расстраивайся. – Хозяйка заметила настроение гостьи и ободряюще тронула ее за плечо. – Он приедет обязательно. Еще бы он не приехал.
– Да я не потому, – встрепенулась Александра. – Ты ведь знаешь Эрделя?
– Евгения Игоревича? – Эрика сдвинула брови. – Только не говори, что он…
– Нет, он жив, но попал в больницу. Внезапно.
– А видишь, какая погода, – Эрика показала на окно. В стекло остервенело бились крупные хлопья мокрого снега. – У меня у самой сегодня голова дурная. А ему-то за шестьдесят! Полагается иметь проблемы с сердцем.
Продолжая рассуждать о зиме, которая никак не установится, она проводила гостью в длинный зал, некогда созданный из четырех комнат, шедших вдоль коридора анфиладой, по принципу многих старинных квартир.
Посетителей сегодня было до странности мало – вот что первым делом отметила Александра. Порой на таких выставках устроителям удавалось собрать до пятидесяти человек. Троица устраивала себе рекламу, не тратя на это ни гроша, просто рассылая письма людям, в заинтересованности которых у них не было сомнений. На этот раз простая система впервые дала сбой. Восемь человек – и это считая Александру, присоединившуюся к гостям.
К ней уже направлялась Настя, полная розовощекая блондинка, чье миловидное лицо мгновенно исчезало из памяти любого человека, посмотревшего на нее. Александра даже после десяти лет знакомства затруднилась бы написать ее портрет по памяти. Некрасивая, почти уродливая, странная Эрика представлялась ей более интересной моделью.
– Вот и ты! – удовлетворенно произнесла Настя, взглянув на часы. – Осталось подождать нашего дорогого Степана Ильича. Влад его встречает внизу. Вы там пересеклись?
Александра отрицательно покачала головой, продолжая недоуменно разглядывать гостей, рассеянных по длинной зале, освещенной по случаю выставки до последнего уголка.
– Так мало народу? – вырвалось у нее. – Эрика сказала, все уже пришли…
– Пришли все, кого звали, – с таинственным видом подтвердила Эрика. – Сегодня особенный случай. Заметь, что и картин немного.
В самом деле, большинство экспонатов, висевших на стенах и расставленных на постаментах, оказались накрыты чистыми простынями или большими кусками холста. В конце зала красовалось три мольберта с выставленными на них полотнами, которых Александра на таком расстоянии толком не разглядела.
– Всего три картины? – уточнила она.
– Иди,