– Вы могли заставить меня жениться, – подумав, сказал Такеси. Теперь он не сидел на пятках, а полулежал там, где его оставил лже-Кияма. – Я бы высказал протест, но не посмел ослушаться. А потом, быть может, я привык к своей жене, и у нас сейчас были дети и внуки.
– Не знаю. – Лже-Кияма пожал плечами. – Я думал, что ты верен своей возлюбленной.
– Если вы пошутили надо мной, господин, выдумали сказку, чтобы я раскрыл перед вами свое сердце, считайте, что вам это удалось. – Такеси вздохнул. – Признаюсь, это я и только я повинен в том, что вы… или тот, настоящий Кияма… заболел проказой. Считаю своим долгом признаться, что это я купил у прокаженного некоторые его вещи и подсунул вам. То есть вам или тому, настоящему Кияма. – Такеси выдержал взгляд господина. – Я действительно отомстил обидчику. Отомстил подло и очень жестоко. И нет мне прощения ни на этом, ни на том свете.
– Понимаю, ты не мог поднять меча и…
– Мог! – Лицо секретаря из пунцового сделалось бледным. – Моя левая рука натренирована не менее, нежели была правая. Много раз я думал, как рубану сверху вниз, и тело молодого господина развалится на две части. Я во второй раз совершил предательство. Мне не следовало так думать, не следовало травить господина. Я должен был служить роду Фудзимото, как служили ему семь поколений моих предков. Но я ничего не мог с собой поделать, я подумал, что меч – это очень быстро. И что вы, то есть он, умрет, не мучившись. Я хотел, чтобы он страдал, невыносимо страдал… Убейте меня, господин!
– Ты поступил правильно. – Кияма ухмыльнулся. – И я рад, что все наконец разрешилось. Ты отомстил, убив обидчика, я же твой друг. И в доказательство дружбы я посвящу тебя в тайны и сделаю одним из нас, одним из членов ордена «Змеи». – Даймё плеснул в чашку секретаря саке, но поскольку руки старика сильно тряслись, заботливо поднес напиток к его губам.
Немного успокоившись, Такеси, пошатываясь, вышел из покоев своего сюзерена.
– Вам нездоровится, – остановила его принесшая столик служанка.
– Просто выпил лишку, – улыбнулся Такеси. – Наш господин, он сильный, как Суса-но-о-но микото[5], а я слабый, ветхий, пара чашечек могут с ног свалить.
За его спиной зашуршало, и первая заметившая хозяина девушка почтительно встала на колени.
– Отдыхай, старый пьяница, – добродушно похлопал его по плечу Кияма, – через несколько дней я соберусь с мыслями, вызову тебя в замок и расскажу о нем. – Даймё повернулся ко все еще коленопреклоненной служанке и, когда та подняла голову, погладил ее по щеке. – Позови ко мне мою младшую наложницу, – весело попросил он, все еще вглядываясь в почти что черные глаза оробевшей перед ним девушки. И когда та