– Завещание епископа, – напомнил Дмитрий. – Как только я увидел информацию и понял, о чем идет речь, я тут же связался с профессором и за сумму в пять тысяч евро предложил углубиться в историю. Он потом, в ходе телефонного разговора, и сообщил мне некоторые подробности, позволившие предположить, что я на верном пути.
– То есть, вероятность того, что денежки будут потрачены зря, имеется?
– Куда уж без этого, – хитро улыбнулся Прокопенко. – Ну что, двинули?
– Завтракать?
– Конечно. Перекусим, а заодно и с месье Куапелем пообщаемся. Совместим приятное с полезным.
Местечко Сен-Жоли в одном из предместий Парижа было не на шутку взбудоражено внезапным приездом важных гостей. Кто были эти люди, чье инкогнито ревностно оберегала охрана, пресекая любую попытку подсматривать за троицей, сидевшей за большим столом пустого трактира, сказать было сложно.
– Папа, Папа приехал, – в благоговейном ужасе шептали одни.
– Нет, тут сам король, – вторили другие, искоса поглядывая на рослых плечистых воинов, возвышающихся у входа в здание.
Владелец питейного заведения Люк, крупный светловолосый малый с неправильными чертами лица и солидным пивным брюшком, проснулся по привычке с первыми петухами. Быстро надев штаны и затребовав у мальчишки Джерома кувшин чистой воды, он перелил его в большую деревянную бадью и принялся умываться, фыркая и отплевываясь от наслаждения. Закончить водные процедуры ему не дали. Тот же Джером, костлявый юнец с жидкими волосами и бледными глазами, вновь появился на пороге комнаты хозяина и, смущаясь и заикаясь, попытался что-то пояснить.
– Что тебе надо? – Люк отвлекся от своего упоительного занятия и с неодобрением уставился на парня.
– Там, там, месье Люк, важные люди. С ними сам епископ парижский де Сули, и он требует вас вниз.
– Епископ, говоришь, – недоверчиво нахмурился трактирщик. – Ну, ты иди пока, дай гостям вина, чай, жажда с дороги мучает.
– А что же вы, месье Люк?
– Сейчас спущусь. Передай, что только штаны надену и сразу к дорогим гостям.
Проводив тонкую сутулую фигуру юнца тяжелым взглядом, Люк принялся тщательно вытирать лицо куском чистой тряпицы.
В то, что в его пропахшую потом и вином забегаловку вдруг пожаловала столь важная птица, верилось с трудом. Скорее всего, заскочил кто-то из местной знати и видом горделивым и наглым испугал парня, из-за чего тот и подумал бог весть что. Впрочем, пренебрегать гостем Люк не стал.
Отбросив тряпицу в сторону, он достал из стоящего у кровати сундука чистую рубаху и широкий кожаный пояс с заклепками. Облачившись, он, наконец, добрался до туфель и вскоре, покинув комнату, застучал каблуками по узкой винтовой лестнице, ведущей в общий зал. То, что в следующую секунду открылось взору, поразило его до глубины души.
За