– Да кто их знает. Может, нас до конца года и не тронут.
– Какой дембельский аккорд? – Натке стало не по себе от обречённых взглядов, которыми только что обменялись бывшие супруги.
Рая промолчала, но ответил Боря, пусть и неохотно.
– Так называют последние тесты того человека, чьи пять лет здесь истекли. Перед тем, как он навсегда освобождается от них. Дембельский аккорд. И говорят, что последний раз в лабе самый тяжёлый, самый страшный. Больше половины из тех, кто сейчас лежит на кладбище, не вынесли именно его.
Рая всхлипнула.
– От балласта избавляются, сволочи. Кому мы тут нужны, если пользы не приносим? Вот и не жалко добить по истечении срока. Так что первые четыре года пережить – это ещё полбеды, а вот пятый, последний…
– Ну, не нагнетай, – Боря неловко затоптался, желая утешить бывшую жену, но не решаясь к ней приблизиться, – Не думаю, что там всё будет хуже, чем обычно. Люди умирают от того, что за пять лет издевательств организм слабеет, изнашивается, вот и не выдерживает. Не зря же халаты именно в пять лет срок определили, видимо предел это для человека.
– А как же те, кто всё-таки пережил пять лет и больше в лабу ни ногой? – Натка почувствовала знакомое раздражение, то и дело посещавшее её первые недели здешней жизни и вызванное необъяснимой покорностью колдыровцев перед лицом судьбы, – Что они говорят про дембельский аккорд? Или вы их не спрашиваете? Я так понимаю, говорить о тестах вообще не принято? Принято только молча страдать и помирать?
Но Рая и Боря обернулись к ней с такой тоской во взглядах, что ёрничать сразу расхотелось.
– Ты же сама Марине сказала – это личное, – напомнила старшая подруга, – Кому же охота о личном рассказывать? Близким только… да и то не всегда.
– Значит всё-таки личное? – уцепилась за ниточку информации Натка, – То есть всех кладут в эту барокамеру с водой и там они видят что-то…
– Это не барокамера, – перебил Борис, глядя себе под ноги, – Это капсула сенсорной депривации.
Раздражение вернулось.
– Капсула… депр… а можно по-русски?
– По-русски – такая штука, куда не проникает ни звук, ни свет, и где благодаря очень густому раствору специальной соли человек может лежать на воде, не погружаясь в неё. Через какое-то время совсем перестаёшь чувствовать своё тело… да что я тебе рассказываю, ты ж там уже была?
– Была. Но так и не поняла, зачем это всё? И какое отношение имеет к кодированию от алкоголя?
Боря неопределённо пожал плечами.
– Значит какое-то имеет. Халатам виднее.
И снова Натка испытала глухое раздражение. Молчат, проклятые! Всё знают, всё понимают, но молчат и терпят. Чёртово заколдованное место, замкнутый круг, зеркальный лабиринт! Здесь можно месяцами гоняться за собственным отражением, но так и не найти выхода…
Следующие дни она провела терзаемая вопросами,