Немецкий инженер, несмотря на большую разницу в возрасте (он был старше Кузнецова на семнадцать лет), относился к Николаю доверительно. В дальнейшем в знак признательности он подарил Кузнецову свой заграничный кожаный портфель.
«Уралмашинострой» стал для Кузнецова не только хорошей жизненной школой, но и своеобразным трамплином в его дальнейшей агентурной деятельности.
Обстановка в комнате, где проживал Кузнецов, была весьма простая и скромная – письменный стол, специально привезенный Николаем, и несколько стульев, этажерка, заставленная книгами, журналами из Германии, немецкими словарями. Также был патефон и множество грампластинок как отечественных, так и немецких. На стене висела большая карта СССР. В углу стояла железная кровать. Скромная комната содержалась в стиле «образцового немецкого порядка».
По воспоминаниям родственников, Николай не курил, не употреблял спиртные напитки, вел холостяцкий образ жизни. Он с любовью относился к детям и часто угощал их сладостями. Эту особенную черту он сохранит и в годы войны, находясь в глубоком тылу противника. Для детей, находящихся на базе резидентуры «Победители», постоянно привозил из города различные угощения.
В вечернее время после работы Николай продолжает целенаправленно работать над собой, целеустремленно много читает, большую часть времени он уделяет переводам из немецких журналов и технических справочников. В день он мог заучивать двести-триста немецких слов без какого-либо затруднения.
Из воспоминаний Анны Усовой:
«Бывало, что перевод не получался, он сердился, потом бросал все со словами: „Надо проветриться!“ Помню, зимой он выбегал в одной рубашке на улицу, натирал снегом виски, шею и голову, и раскрасневшийся, снова бодрый садился за работу».
Своими воспоминаниями с авторами поделилась очевидец того времени, сотрудница конструкторского отдела – Людмила Сергеевна Панфилова-Сатовская.
«В тридцатые годы я работала на УЗТМ в конструкторском отделе и хорошо помню Кузнецова Николая Ивановича. Одевался он так, что все на него обращали внимание; придет утром на работу как франт, на нем оригинальные брюки, белая рубашка, заграничный пиджак, обязательно шляпа и трость. Все сотрудники отдела обращались к нему только «Николай Иванович». Он постоянно подолгу общался с немцами и везде носил под мышкой немецкий разговорник. Многие сотрудники отдела считали такое увлечение иностранным языком как нечто вроде пижонства.
Я обратила на него внимание, он легко со всеми знакомился, деликатно, культурно разговаривал. Речь у него довольно правильно поставленная. Николай Иванович много раз после работы провожал меня до дома на другой конец города. Однажды вечером, провожая меня, он неожиданно с русской речи перешел на немецкую,