– Иван, – представился я.
– Иван-царевич, должно быть?
– Нет, просто Иван, – ей я готов был простить всё, но всё же почувствовал укол ревности. Всем им царевичей подавай.
– Что ж ты, Иван, – с лёгким упрёком сказала Сирин. – Хотел железное яйцо украсть?
– Я… я не специально… я…случайно… – забормотал я, чувствуя, как к моим щекам приливает жар, должно быть, я отчаянно покраснел. – Я не хотел.
– Верю, – рассмеялась Сирин, – Верю, что не хотел.
Я почувствовал ещё одну волну ветра со спины и сверху и оглянулся. На ветке дуба примостилась чёрная как смоль гигантская птица с человеческим лицом, сложила крылья. Вот и Алконост пожаловала, с тоской подумал я. Вот сразу видно, что они родственницы. Хоть и не похожи совершенно, а не ошибёшься. Алконост была красива совершенно по-своему. У меня голова пошла кругом.
– Хочешь, я спою тебе Иван? – своим прекрасным мелодичным голосом спросила Сирин.
Мне так отчаянно хотелось услышать её волшебное пение, что я не менее энергично отрицательно замотал головой. Ой неспроста она на меня так действует, магия здесь какая-то. Умом понимаю, а сопротивляться не могу.
– О, как невежливо отказываться, – ласково упрекнула меня Сирин. – Сам Купала моими песнями столетиями наслаждался, жил у меня, чтобы мои песни слушать. Послушай, ты будешь доволен.
Птица Сирин запела. Слов я не разбирал, но чудесный голос и тягучая печальная мелодия захватила меня с первых звуков, заворожила. Я забыл, где я и зачем я здесь. Я вдруг почувствовал, что я лечу над миром и подо мной расстилается прекрасный зелёный лес, полный жизни. А потом рядом оказались мои родители и друзья Мишка с Олегом, я испытал невероятную радость, я уж не надеялся на такую удачу. Вот они, рядом, мои дорогие люди, но почему они меня не замечают? Я кричал, звал, пытался схватить их за руки, бесполезно. И вдруг время ускорилось многократно, я увидел, как растут мои друзья, как старятся и дряхлеют мои родители. Я не мог им помочь, я не мог даже поддержать их, сообщить, что я жив, я рядом. Я увидел их одинокую старость, без помощи и надежды, моё сердце рвалось на части, но я не мог им помочь. Я видел, как они умерли. Я наблюдал, как растут мои одноклассники и мои друзья. Я следил, как Олег и Михаил, совсем взрослые солидные отцы семейств, собирались вместе и вспоминали обо мне. Я кричал, я рвался туда, я бился словно о прозрачный заколдованный круг, но меня никто не видел и не слышал. Я видел, как состарились и умерли Олег и Мишка в окружении своих семей, я остался совершенно один. Никого родного, никого знакомого. Вокруг меня суетились какие-то чужие люди, рождались, старились и умирали, и так повторялось бесконечно