Неумерший. Жан-Филипп Жаворски

Куцио заметил однажды, что от Нериомагоса за нами идёт какой-то дровосек. Комаргос распорядился, чтобы его поймали. Трое воинов неоднократно видели рослого человека, шагавшего вдоль опушки с топором на плече и опущенным на глаза капюшоном, но незнакомцу всегда удавалось раствориться в лесу прежде, чем его успевали схватить. Комаргос и Сумариос опасались, что он шпионит за ними, возможно, по приказу короля арвернов Элуорикса. А мы с Сеговезом были уверены, что это не так. Мы узнали таинственного странника, но предусмотрительно держали рот на замке. Он жил в Сеносетонском лесу, что неподалёку от нашего дома. Дабы невзначай не накликать беду, мы величали его «добрым хозяином».

      Из всех обитателей леса мы боялись его больше всего.

      Однажды вечером, после долгого скитания в поисках пастбищ для наших коней, три амбакта из отряда одноглазого воина, запыхавшись, примчались обратно в лагерь. С вершины одного холма они заметили караван, шествующий по соседнему долу. Несмотря на большое расстояние, разделявшее их, разведчики были уверены, что путники не походили на погонщиков стада. Когорта состояла из пеших и всадников вперемешку, а самый зоркий из наших воинов разглядел там даже две биги. Они напоминали лёгкие колесницы Комаргоса и Сумариоса и предназначались для сражений. Волнение пробежало по нашим рядам.

      – Это амброны? – наивно спросил Сеговез.

      Куцио, ведущий повозку Сумариоса, рассмеялся. Из отряда Комаргоса послышались язвительные насмешки.

      – С этой стороны горы их быть не может, – разъяснил Сумариос. – Мы не добрались ещё даже до земель лемовисов, тех, кому идём на подмогу. Хотя это, без сомнения, кельтский отряд.

      – Это арверны?

      – Возможно. А может быть, даже и битуриги. Амбимагетос и Буос так же, как и мы, идут в Аржантату.

      – В таком случае опасаться нечего.

      Сумариос зловеще улыбнулся.

      – Когда встречаются два медведя, – глубокомысленно протянул он, – разок-другой они рыбачат вместе, а в третий могут и изодрать друг друга на части.

      Той ночью мы разбили лагерь в ложбине, окружённой лесом, чтобы наши костры не светились на горизонте. Было ещё темно, когда чья-то крепкая рука растормошила меня ото сна.

      – Вставай, – сказал мне Сумариос, – и живей разбуди Сеговеза.

      Я сбросил с себя покрывала и сразу же задрожал от холода, выдыхая клубы пара в сыром воздухе. Сегиллос что-то недовольно пробурчал, когда я его растолкал, но уже совсем скоро мы почуяли зов приключения в этой обжигающей морозом ночи. Огни походных костров мерцали у самой земли, почти не посыпая пеплом спящих воинов. Чуть поодаль на земле лежали несколько лошадей, склонив головы набок. Остальные, сбившись в кучу, дремали, стоя с отвисшей нижней губой, и лишь изредка вздрагивали от шорохов. Небо над зубчатой гранью сумрачных лесов казалось бездной аметиста, в которой сияло несметное количество светил.

      – Возьмите копья и щиты, – приказал Сумариос. – Ни к